Калика перехожий

Андрей почувствовал, что изменилось в нем что-то. Прислушался к своим ощущениям. Что-то было не так! Понял. Перестали болеть раны, не тревожила головная боль. Заголив рукав и сорвав с предплечья повязку с лечебными травами, увидел заживший шрам, оставленный стрелой кочевника, по виду давнишний, будто ему десяток лет, не меньше. Вот так чудеса-а! От выпитого хмеля приятно шумело в здоровой голове, а глаза слипались, требуя сна. Не заметил, как и уснул.

* * *

Давно осталось за плечами приволье пограничья, дубравы и перелески, возделанные смердами поля и их веси, веселые светлые леса. Уже через пять дней пути в природе стала заметна перемена. Лес, бывший и без того густым, надвинулся на путешественников темной громадой, сходился над узким летником непроглядным шатром, стал сумрачным, а воздух в нем как-то потяжелел, запах сладковатой прелью мхов и прошлогодних листьев. Теперь даже деревни у дорог встречались редко, и только тропы, уходящие от них в чащобу, говорили всадникам о том, что где-то совсем рядом живут люди, которые не спешат появиться на глаза чужакам. Халупы и полуземлянки на пограничных землях сменились во встреченных селах рублеными четырехстенными избами. Редко за частоколами высокой изгороди возвышались боярские терема, на взгляд Ищенко, очень отличавшиеся от известных ему по рисункам из книг и по фильмам о средневековой Руси.

Приходилось ночевать в селах, а чаще всего просто в лесу у костра. За все время постоялый двор повстречался лишь раз, да и то на Черниговском тракте, который они пересекли, взяв направление на северо-восток. Печенежские бандиты, судя по всему, в эти места наведаться еще не успели. То ли лес их смущал, то ли дальность расстояния от Дикого поля – не понятно. Если раньше Судислав, а потом и Роман, выступали в роли проводников при проходе по территориям княжеств, то теперь приходилось Андрею самому напрягать извилины, вспоминать примерное расположение земель и населенных пунктов из карт европейской части СССР. Вроде бы пока что общее направление он выбирал верно. Ну и конечно, как известно каждому россиянину: «Язык до Киева доведет». Спрашивали. А куда денешься? По дороге встречали купеческие повозки, составленные в поезда. Издали приметив двух всадников, бородачи настораживались, но разобравшись, охотно шли на контакт, рассказывали новости, давали советы по направлению движения, остановкам и пути следования.

Так, неторопливо, без приключений, Андрей с Веретенем и добрались до места своего назначения. Казалось, ничего не изменилось кроме погоды, но под ногами лошадей уже было княжество Ростовское. На дворе листопад, то бишь месяц октябрь прорезался. В этом году середина осени расплескала раннее ненастье, пригнала с севера холода и дождь.

У небольшой деревушки, хозяйств на пять, повернули правее, встав на двухколейную тропу, оставив летник, вроде бы как шедший к Ростову, превратившийся в широкую дорогу, в стороне. Жители этой деревеньки и подсказали им, что вотчина луканинских бояр совсем неподалеку будет.

«Откуда путь держите? Из земель, пограничных Дикому полю? Эк, вас занесло! Небось развилку проскочили где-то. Тут проехать-то осталось пару десятков верст, не боле! Только вам в сторону тракта возвращаться придется. Луканино, оно на основном тракте и стоит. Ежели не сворачивать с сей тропы, то через Листвянку, Поречье, на тракт и выедете, уже по нему к околице Луканино и подъедете», – жестикулируя руками, скороговоркой съедая окончания слов, объяснил смерд, житель деревушки, у подворья которого остановили лошадей путешественники.

Еще два десятка верст! Лошади подустали, а время вот-вот подползет к полудню. Ненастный день создавал и настроение соответствующее. В такую погоду хороший хозяин и собаку из дому не выгонит, поэтому лесная дорога была пустынной, сыро, промозгло, под деревьями сумрачно. Одно радовало – конец пути не за горами. Что их ожидает в Луканино?

В полной темноте, такой, что ни черта толком и не увидишь, добрались наконец до конечного пункта своего путешествия. Еще на подъезде к нему Андрей стянул с себя бронь и упрятал ее в кожаную сумку.

Деревья вдоль летника расступились, открывая широкую дорогу. Свернули, и в потемках им открылись очертания населенного пункта. За околицей, в моросящей пелене и темени едва просматривались заборы дворов с крышами домов за ними. Лошади встали, удерживаемые поводом, всадники осмотрелись, услыхав собачий лай в большой деревне.

– Кажись, добрались, а-а, боярин? – подал голос Веретень.

– Добрались. Но-о! – Ищенко пятками тронул бока своей лошадки, заставил ее двигаться к жилью.