Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

Татьяна уже целый час ворочалась на матрасе. Ей ужасно хотелось спать, но мысли роились, прогоняя сон.

Она уже попробовала технику заземления, дыхательные упражнения, даже пыталась мысленно укачать своего внутреннего ребенка. Но все тщетно. Наконец она сдалась и резко скинула одеяло.

Сергей Аркадьевич сидел в гостиной, крутил в руках пузырек с красной жидкостью. Верхний свет замигал и погас, но старик этого не заметил.

Вошла Татьяна и налила воды.

– Ты чего в потемках?

Сергей Аркадьевич не ответил. Татьяна щелкнула выключателем на стене, но света не было.

– Час от часу не легче…

Татьяна включила торшер, устало опустилась на диван. Она с трудом соображала. Казалось, конца и края этому не видно. Татьяна убрала со лба влажную прядь волос, взглянула на старика:

– Ты как? Держишься?

Сергей Аркадьевич снова промолчал.

– Не переживай, Сергей Аркадьевич. Как-нибудь выкарабкаемся. Никуда не денемся. Там, наверху, жизнь, родные. И мы им нужны.

Голос старика потерял громкость и интонации:

– Мне обратно дорога заказана, никому я не нужен.

– Брось. Не может такого быть.

– Может. Думал, в эксперименте пригожусь, получу денежку и уеду из своей богадельни к чертовой бабушке. А теперь… Лучше уж в ящик сыграть, чем туда вернуться, ей-богу.

Татьяна посмотрела на старика. Он постарел еще больше, осунулся, инвалидное кресло стало ему велико.

– А еще думал, – продолжил он, – в глаза ей посмотрю и все пойму. Столько лет ждал, думал, поступлю как человек. Человек с большой буквы. Прощу ее и заживу по-новому… Ну и что вышло? Старик с маленькой буквы в инвалидном кресле. И вы бросите меня при первой возможности…

– Перестань, никто тебя не бросит.

Сергей Аркадьевич крепко сжал пузырек в руке:

– Ты мстила когда-нибудь?

Татьяна, подумав, кивнула. Вспомнила, как заставляла своих врагов страдать во имя справедливости.

– И как оно?

– Да никак, – Татьяне совсем не хотелось развивать эту тему.

– И то верно. Пустота. Всегда пустота. Хотел возмездия, справедливости… Не-а, не работает так, я ничем ее не лучше. Поступил как говно и умру как говно. Понял, и сразу спокойнее стало. Значит, все правильно придумал. Значит, судьба такая, Маша.

Спутанная речь старика напугала Татьяну.

– Маша? Я Таня. Ты чего такое говоришь?

Сергей Аркадьевич откупорил пузырек с красной жидкостью.

– Прости меня, – прошептал он.

Татьяна среагировала молниеносно, оттолкнула его руку, и содержимое пузырька полилось на пол. Она попыталась забрать склянку, но старик вцепился в нее мертвой хваткой.

– Не дури, отдай!

Татьяна резко потянула руку с пузырьком на себя, склянка осталась у нее в руках, а старик упал на пол, опрокинув кресло. Из потайного кармана инвалидного кресла выпали и покатились по полу три пустых пузырька. Сергей Аркадьевич взревел, закрылся руками. Татьяна поставила пузырек на стол, склонилась над стариком, обыскала, он не сопротивлялся. Потайной карман нашла сразу. Теперь все ясно. Убийство Наташи не было спонтанным или случайным. Это было хорошо спланированное убийство.

Ему было плевать на камеры наблюдения. Плевать, что с ним станет после. Все, чего он хотел, – чтобы эта девица поплатилась за свое преступление.

Старик ревел белугой:

– Оставь меня, слышишь? Верни всё и уходи! Есть у тебя хоть капля жалости?!

– Жалости к тебе?! Нас из-за тебя, может, тут закрыли, паскуда ты немощная! Отвечай, как это было?! – Татьяна схватила лежащего на полу старика за грудки.

– Я… я не знаю, я не хотел!

– Отвечай!

– Я нашел фляжку… Не хотел ее убивать! Хотел, чтобы она поняла…

В комнату вошел Рома:

– Эй, что за кипиш опять?!

Татьяна протянула Роме пустые пузырьки:

– Он Наташу отравил!

На глаза Ромы опустилась густая пелена. Он пнул старика в живот, тот застонал.

– Сука ты! Паралитик ссаный! Поквитаться решил, мразь! Я знал! Знал, что это ты!

– Пустите меня, пустите!

Татьяна пыталась оттащить Рому от старика, но тот был сильнее.

Прибежавшие на крики Андрей и Нурлан оттащили его от старика.

– Какого лешего, Рома?! – заорал Андрей. – Ты можешь хоть пять минут никого не бить?!

– Я этой мрази ногти вырву по одному, блядь! Он у меня второй раз калекой станет!

Нурлан усадил Рому на диван. Старик отполз подальше, тяжело дыша.

Платон молча наблюдал.

– Он сам тебе сказал? – спросил Андрей у Татьяны.

Она кивнула.

Андрей поднял Сергея Аркадьевича, грубо усадил в кресло.

– Ничего я не хотел! Напугать только! Оставьте меня в покое!

Старик плакал и канючил как ребенок.

– Его тоже закрыть надо, – сказала Татьяна. – Чтобы ни нас, ни себя не убил, сволочь. И чтоб по закону ответил!

Рома поднялся, тяжело дыша, подошел к остальным. Нурлан был настороже, чтобы в случае чего вмешаться.

– И все? Просто закроем его, да? – спросил Рома. – Может, мы ему еще яишенку с беконом забомбим? И сок свежевыжатый?!

– Ром, успокойся! – сказал Андрей. – Сколько можно?!

– Да его убить мало! Сука!

Нурлан поднял с пола инструмент с саморезом, протянул Роме.

– На. Убей. Ну? Давай.

Рома не мигая смотрел в глаза здоровяку. Резко выхватил из его рук инструмент и уверенно пошел на старика. Андрей попытался остановить Рому, но Нурлан не позволил:

– Не надо, не мешай.