Калининград. Заметки поехавших

В пандемию телевидение решило, что в мире остался лишь один повод для освещения. Днями напролет народ с головой погружался в калейдоскопы смертей, людских страданий и бесконечных рекомендаций – одно абсурднее другого. В больницах не хватало коек, в коридорах поликлиник смешивались потоки больных и здоровых, бригад выездных врачей не хватало. Все без конца измеряли температуру тела и степень насыщения кислородом крови мало кому знакомыми до того приборами: пирометром и пульсоксиметром. И каждый, прислушиваясь к себе, неизменно обнаруживал букеты подходивших под описание симптомов.

Но несмотря на всю спорность масок как защитного средства, за отказ от их ношения была введена система штрафов. Взвинченные шокирующими новостями люди нередко предъявляли масочным «диссидентам» претензии, что оборачивались потасовкой, а иногда и причинением смерти по неосторожности.

Статистика по Санкт-Петербургу говорила о двух-трех сотнях новых заболевших в день. Крупные компании несли убытки. Представители малого бизнеса, вынужденные оплачивать месячный простой сотрудникам, уходили с рынка один за другим. И только производители товаров, признанных жизненно необходимыми в неравной борьбе с вирусом (вроде уже упомянутых масок, антисептиков, а также соответствующего сегмента фармакологии), гребли лопатами деньги из карманов испуганных жителей. В ход шли даже всякие шарлатанские разработки вроде обеззараживающих ламп, сбываемых за бешеный прайс.

СМИ, как флюгер, лоббировало нужную повестку, однако иногда источники противоречили друг другу, не поспевая интегрировать новые вводные. И пока народ, захлебываясь информацией, учился распознавать симптомы ковида, отгонять его резко подорожавшим имбирем или же заранее облегчать течение неизбежной болезни, масс-медиа уже сообщало о появлении нового штамма вируса, устойчивому к заготовленному ранее «оружию». Освещение хода пандемии напоминало фильм-катастрофу, но, кажется, актеры слегка переигрывали.

На работу люди вышли лишь после майских праздников и, если не считать некоторых ограничений, вызванных необходимостью обучить «хомо сапиенсов» понятию «социальная дистанция», продолжили жить прежней жизнью. Разве что медицинские маски, порой натиравшие уши, могли выдать непосвященному неладное. Но во всем мире таких было не сыскать. Люди продолжали умирать, койки в больницах, не успевая остыть, принимали новых пациентов, а кривая заболеваемости неумолимо шагала вверх, достигая в пике 10 тыс. выявленных случаев в день. Но, кажется, мелодия, столь громко игравшая из всех источников, уже начала утомлять даже меломанов, все реже обращая на себя внимание. Что в период пандемии, что до него миллионы болезней уносили человеческие жизни, но потребность их считать отчего-то не возникала.

Стоит отметить, что отделять зерна от плевел, то есть коронавирус от всего иного, были отряжены тесты. Мазки из носовой и ротовой полостей, бравшиеся легким движением руки человека в халате, определяли твои перспективы на ближайшие недели. Причем «залететь» можно было, даже пребывая в здравии. О степени точности результатов ходили легенды (впрочем, преимущественно юмористической направленности), но более надежного способа зафиксировать наличие столь модной инфекции не имелось. В ряде же случаев, особенно это касалось городов на периферии, за неимением тестов людей, обладавших симптомами мало-мальски схожими с коронавирусными, превентивно высаживали на больничный с диагнозом «ОРВИ». А уж стоило, будучи в социуме заикнуться, что нос перестал различать запахи…

За год градус восприятия информации из говорящего ящика снизился. На смену страху перед вирусом пришло утомление, вынудившее обескураженные рупоры пропаганды орать на полную мощность. Какого, например, видеть на билбордах заплаканного ребенка? Ношение масок гражданами действительно защитит его отца, медицинского сотрудника?

Регулировать настроения, а соответственно, и действия людских масс все чаще отряжались вводимые пачками ограничения, преступление которых непоколебимо сулило кару. В частности, к больному нередко приезжали с проверкой исполнения режима домашнего покоя.

Где-то параллельным ходом шли разработки антиковидной прививки, выпуск которой разделит людей на два лагеря. Причем представителям одного из них откажут в выходе на работу и посещении магазинов. Но это я уже забегаю вперед.

Люди из окружения то и дело «вываливались» на больничный, пребывая там дежурные 2–3 недели, зачастую перенося недуг легко. Переболевшие же на какое-то время становились гордыми носителями набора антител, якобы даровавших временную защиту от напасти. Однако практика показывала, что имелось лишь одно правило – никаких правил. Нас же эта дрянь до некоторых пор обходила стороной, но в то, что так будет продолжаться вечно, мы не верили. Теория вероятности – штука непреклонная.