Калинка-малинка для Кощея

Конечно, с одной стороны, можно спросить: зачем так мучиться и выслушивать Лихо? Да еще и принимать слова на веру. Но вот… Все не так просто.

Во-первых, в землях людей бродят не совсем верные истории про Лихо Одноглазое. Среди них есть и такая: один глаз у него видит настоящее, а другой – будущее. Только вот хорошее изрекать у него никак не получалось (все же наследственность та еще), а плохое – запросто. Людям такой расклад, конечно, не понравился. Пошла тяжба. Сначала Лиху пришлось прикрыть один глаз, чтобы не было искушений сообщить кому-то о его грядущем. А язык-то чесался! Лишка хоть чуть-чуть да приоткрывала глазик и подсматривала, а уж смолчать никак не могла. В результате получала приличные тумаки, так как все сказанное всегда сбывалось. В итоге пришлось ей покинуть людские пределы и спуститься к нам.

Тут же ее дар заработал немного по-другому. Через раз получалось говорить и хорошие вещи. А учитывая, что от Кощея ничего не скроется, и прогнозы Лишки были не так уж страшны. Наше семейство могло видеть то, что она недоговаривала. Но так как сами мы к предвидению не расположены совершенно, приходится пользоваться услугами Лиха. К тому же… пару веков назад дражайший предок нынешней Лишки взял взаймы у нашего деда приличную сумму золотом. На покупку участка и дома в Межанске. Долг там приличный, до сих пор не отдали. Поэтому и услуги одноглазой провидицы шли в счет старого долга. Матушка посчитала, что слишком расточительно ждать долго, а вот постепенная отработка – это дело. Отец послушал-послушал и согласился. В конце концов, предложение было разумным. Мне оно даже нравилось бы, если б не приходилось терпеть все выбрыки Лишки на себе. Ну и на Дивиславе, не без этого.

Лишка уважительно поклонилась. Хриплым голосом поприветствовала нас и матушку. Единственным глазом цепко и внимательно осмотрела помещение.

– Да будет в доме вашем процветание.

Да уж, людям бы странно такое услышать от Лиха. Только вот… то же люди, а это мы. И разница очевидна.

Лишка подняла руку и начертила в воздухе окружность. Колокольчики и бубенцы, пришитые к ее широкому рукаву, тихонько звякнули. Нежить подземная, а вырядилась-то как! Вот любит она перебор. Что в одежде, что в словах. Порою без слез и не взглянешь. А тут тебе платье, расшитое зелеными и красными нитками. Семь, а то и десять ниток крупных бус на шее, прикрывающих глубокий вырез – свой необъятный бюст она упорно полуоголяла при каждом приходе. Было даже подозрение, что хочет совратить кого-то из нас. Однако пока что это так и оставалось тайной.

Лишка поправила гребень, удерживавший серо-седые косы, невзначай коснулась расшитой всяческими деревянными оберегами, не больше монетки, кожаной полосы, скрывавшей «лихое» око.

– Проходи-проходи, – пригласила матушка. – Выбирай любое место.

Лишка только загадочно улыбнулась. Предлагать еду такой гостье принято не до ворожбы, а после. Такой обычай. Она задумчиво посмотрела на меня, потом на Дивислава. У брата был вид откровенно скучающий. И под взором Лишки он ни капли не смутился, а наоборот – дерзко посмотрел в глаза. Та усмехнулась и погрозила длинным изогнутым пальцем с крупным перстнем, закрывавшим всю нижнюю фалангу.

Потом прошла в дальний угол. Достала из холщовой сумки мешочек с травами и ароматные камни, потом циновку. Раскатала циновку и уселась на нее. Поправила широкую юбку с пестрым рисунком, позвенела бубенчиками и колокольчиками на рукавах.

Дивислав тихо выдохнул рядом. Я покосился на брата. Все это представление откровенно наводило на него скуку. Матушка вернулась на свое место, где сидела до нашего прихода, занимаясь шитьем. Подготовка – дело такое, вот когда лично каждому ворожить начнет, то тогда уж один на один придется.

Через некоторое время помещение заполнил аромат смолы и хвои. Сизый дым заполонил все пространство, свежая и острая нотка сушеных трав кружила голову.

– Прошу всех выйти и остаться одного младшего Кощея, – донесся хриплый голос Лишки.

Дивислав поморщился, словно раскусил лимон. Матушка без слов тихо поднялась и направилась к выходу. Обернулась, глянула на меня. Короткий кивок, дающий понять – иди же.

Я только пожал плечами и похлопал брата по руке.

– Разрешаю ее удавить, если что, – шепнул ему на ухо.

Дивислав не отреагировал, однако по глазам было ясно, что он серьезно задумался над этим предложением. Я еле сдержал улыбку и выскользнул вслед за матушкой. Коль уж сказано выйти, то придется подчиниться.

Однако стоило нам оказаться в коридоре, как она нахмурилась, потом прильнула к двери, будто хотела что-то услышать.

– Не нравится мне все это, – вдруг произнесла матушка, закусив нижнюю губу.

И хоть я сам пока ничего не чувствовал, волна тревоги, исходившая от нее, заставила насторожиться.