Калинова яма

— Как мы хохотали, боже, как мы хохотали! Видел бы ты! Сеньор Алонсо в одних трусах… В красную горошину, нет, ты представляешь! Выбегает, толстый такой, грудь волосатая, и орет: «Ах вы, сукины дети, да я вас…» Ха-ха!

Гельмут невольно улыбнулся. Глаза его покраснели, глаза повлажнели.

— Боже, какое же это было время, как мы веселились… Сеньор Алонсо потом все рассказал моему отцу, он для вида пожурил меня, а потом наедине обнял и сказал: «Господи, Хоакин, у сеньора Алонсо правда трусы в красную горошину?» Ха-ха…

Гельмут почувствовал, как тяжелое, горькое и сильное разрастается в горле, поднимается выше, и сдержать это было уже невозможно. Он схватился рукой за лицо и в голос разрыдался.

— Хоакин… — с трудом сказал он, боясь повернуться к нему.

— Что?

— Пожалуйста, прости меня.

— За что? — недоуменно спросил Хоакин, и в голосе его все еще оставалось веселье.

— За то, что ты умер.

Гельмут сел на траву у дороги и опустил лицо в мокрые ладони. Хоакин замолчал.

— Вот уж… — смущенно ответил Хоакин. — Это да, брат. Ну да что уж поделать теперь. Давно это было.

Гельмут поднял лицо на Хоакина и увидел сквозь мутную пелену, что тот стоит, повесив голову, задумчиво пялится в асфальт и пинает сапогом камни на дороге.

— Будет тебе, командир, — сказал наконец Хоакин. — Что было, то было. В конце концов, был приказ. Ну, случается, на войне умирают, так что ж теперь… Пошли, пошли. Нас ждут.

Он тронул Гельмута за плечо. Тот с трудом поднялся, и они снова двинулись по дороге.

За поворотом их действительно ждал грузовик. К переднему колесу прислонился Аугусто в такой же распахнутой шинели: в зубах его торчала папироса, он весело заулыбался при виде Гельмута и протянул ему руку.

— Молодец, командир, — сказал он. — Мы сделали отличную работу. Такой взрыв! Ух! Бабах! До сих пор в ушах звенит.

— Да, да… — со слезами на глазах ответил Гельмут, растерянно пожимая крепкую руку Аугусто.

— Отлично поработали! — раздалось сверху.

Гельмут поднял голову: в кузове сидел Вито, он тоже курил, опершись на ствол пулемета.

— Видел, что ты делал на том берегу, — сказал Вито. — Здорово ты этому длинному нож в глаз всадил! Аж с другого берега было слышно, как он ревел!

Гельмут вздрогнул.

— Спасибо, ребята, — проговорил он сбивчивым голосом.

— Ну да хватит прохлаждаться. — Аугусто ударил по капоту грузовика. — Пора.

— Куда? — спросил Гельмут.

— Как — куда, — удивленно сказал Хоакин. — В Бриуэгу, я же говорил. А оттуда по домам. Война для нас кончилась, командир. Все.

— Никакой больше войны, — кивнул Вито.

Гельмут утер рукавом мокрое лицо.

— А вы не знаете, где находится Черносолье? — спросил он, снова приобретя твердость голоса.

Все трое одновременно присвистнули.

— Эк тебя… — проговорил Аугусто. — Допустим, знаем. Мы теперь все знаем. Но зачем тебе это Черносолье?

— Мне нужно туда попасть. Чтобы выбраться.

Хоакин, Аугусто и Вито нахмурились.

— И ты не хочешь с нами? В Бриуэгу? — спросил Вито.

— Ты не хочешь домой? — поддержал его Хоакин.

— Если ты поедешь с нами, для тебя война тоже кончится, — сказал Аугусто.

Гельмут вздохнул, сунул руку в карман, достал портсигар с папиросами. Их было семь. Чиркнул спичкой, закурил.

— Нет.

— Как знаешь, — пожал плечами Аугусто. — А мы домой.

— Пора бы нам уже, — кивнул Хоакин.

— Черносолье за мостом, — сказал Вито. — За тем самым мостом, который мы взорвали. Переберешься через реку — и сразу за холмом. Можешь пойти налево, можешь направо — все равно придешь в Черносолье. Точно не хочешь с нами?

Гельмут выпустил струйку дыма и покачал головой.

— Что ж, ладно. Тогда прощай, командир. С тобой было весело, — сказал Аугусто.

Они пожали друг другу руки и обнялись. Хоакин запрыгнул к Вито в кузов, Аугусто открыл дверцу кабины и залез внутрь. Грузовик дернулся, фыркнул, выпустил клубы черного дыма и двинулся с места. Хоакин и Вито не оборачивались.

Когда грузовик исчез за поворотом, на дороге стало совсем тихо. Солнце уже село, и в воздухе сгущались холодные сумерки.

Гельмут повернулся назад и зашагал к разрушенному мосту. С каждым шагом становилось все темнее и темнее.

Дойдя до берега, он понял, что не видит вокруг себя ничего.

* * *

ВЫПИСКА из протокола допроса подозреваемого в шпионаже

Гельмута Лаубе от 13 августа 1941 года

Вопрос. То есть вы совершенно точно уверены, что ранили ножом в глаз именно Рауля Сальгадо?

Ответ. Да. Абсолютно точно.

Вопрос. Товарищ Сальгадо предложил провести очную ставку. Он уверен, что это были вы, но хотел бы еще раз посмотреть вам в глаза. Трудно отказать в таком желании. Вы согласны?

Ответ. Да.

Вопрос. Скажите, вы когда‐нибудь жалели о том, что стали шпионом?

Ответ. Вопрос не имеет отношения к делу.

Вопрос. Наш допрос близится к завершению. Мы узнали и подтвердили почти все, что нужно. Можем позволить себе некоторые вольности. Так жалели или нет?

Ответ. Жалел.

Вопрос. Не хотели бы все переиграть? Отменить? Зажить по‐новому?

Ответ. Хотел бы.

Вопрос. Готовы сотрудничать?

Ответ. Да.

Вопрос. Очень хорошо. Но об этом позже. А пока, перед тем как мы перейдем к финальной части нашего разговора, хотелось бы прояснить еще пару моментов из вашей биографии.