Калиновый мост

И до невероятного сильно Захару хотелось верить, что эти же слова про доверие и любовь Зоряна повторит потом, узнав его истинного.

— Что ж, тогда нам есть, что попробовать, — прошептал он ей в волосы, нежно перебирая пряди. Задумчиво смотрел на языки огня, изглаживающие поленья в камине.

Им обоим придется заглянуть в глаза своим страхам, ничего при этом, по сути, не делая. Но без признания своих слабостей невозможно движение вперед в чем бы то ни было, Захар это понимал. А любимой он желал помочь и вопреки этому.

Ей снился сон…

Вокруг было темно настолько, что она ничего не видела, даже своих рук, которые поднесла к самому лицу. Будто вновь ослепла. Только эта «слепота» была иной, беспросветной, темной, без малейшего проблеска серости или любого иного оттенка.

Зоряна спала? Кажется, да… Она не была уверена, но вроде бы понимала, что это действительно сон… Или нечто сродни тому. И в то же время внутри нее существовало знание — вокруг нечто есть. То, что неподвластно ни воле, ни силе, ни знаниям Зоряны. Нечто неизмеримо более зрелое, мощное и объемное, нежели она сама.

Сохранять хоть какое-то подобие спокойствия помогало лишь то, что рядом Зоряна ощущала присутствие Захара. Нет, любимого она тоже не видела, но четко улавливала его уверенное и спокойное равновесие, а еще тепло руки, которой муж обнимал ее. Даже во сне.

На ней была сорочка, та самая, что подарил Нестор, расшитая обережными символами. Захар сам надел на нее именно эту сорочку перед тем, как спать уложил. И во сне Зоряна в ней же оказалась.

Вот и все, больше она ничего разобрать не могла. И куда двигаться, да и надо ли ей куда-то двигаться, это же сон, не понимала. А Захар словно бы медлил.

— Тебе дали время и возможности, почему сейчас топчешься на месте, если принял решение?

Странно, он ждал того, что с ним заговорят, даже этого и искал, собственно, понимая, что самим им не найти дороги. А теперь испытал некоторый ступор. Из-за тьмы? Нет, та Захару не мешала. Зверь, чувствующий себя здесь, в мире снов и видений, за той стороной реальности, вольготно и на своем месте, помогал.

Захар хорошо видел лисенка, который сидел напротив них на тропинке, ведущей… куда-то между горами. Даже вспомнил, что этого лиса совсем малым дед когда-то подобрал во время охоты и выходил. Зверье попало в капкан, лиса погибла, лисенок остался, а дед Захара освободил и обе задние лапы ему вылечил. Лис, несмотря на то, что его отпускали, так и остался при деде, видно, отвыкнув от леса за то время, пока восстанавливался. Совсем малой был, разучился жить без человека. Бегал за дедом, как пес, заставляя дивиться всех, кто в гости или за помощью приходил. До самой смерти… А теперь вот сидел перед Захаром и говорил… Точнее, лис-то ничего не говорил, хотя во сне и не такое присниться может, наверное, но создавалось четкое убеждение, что голос идет именно от лиса.

Предки такой образ выбрали, знакомый ему?

— Время и возможности? — не уверенный, что правильно понял, уточнил Захар, вдруг осознав, что Лэля… Нет, Зоряна (здесь было нужно использовать только настоящее имя), не слышит этого разговора. Очевидно, пока лишь ему эта честь выпала. Хорошо? Плохо? Если вспомнить все, что любимая ему рассказывала, то и ей пару раз в видениях этот лис являлся: и около деда тогда, и когда гроза была, явно ведя к каким-то пониманиям и прозрениям. Почему же сейчас не показывался Лэле?



— Твой страх мешает тебе, Захар. Мешает вам обоим, — видимо, отвечая на его вопрос, вновь заговорили с ним. — Тебе и так пошли навстречу, дали возможность, чтобы она узнала тебя настоящим, не опираясь ни на глаза, ни на любые представления о мире. Только вы двое, без предрассудков, без любого наведенного. Душа к душе. И Зоряна сделала свои выводы, приняла тебя без оговорок и условий. Она знает тебя настоящего, не боится, потому что не глазами смотрела, знакомясь, не на чьи-то советы или мнение опиралась, а своим сердцем тебя приняла и узнала. Так перестань сомневаться в той, которую сам при всех назвал женой. Или настолько торопился с этим, опасаясь, что убежит, когда лучше познакомитесь? — лис не мог смеяться, но у Захара сложилось стойкое убеждение, что над ним потешаются.

Впрочем, во сне другие правила и законы, даже лисы могли тут поднять курам на смех, видимо.

И, что верно, сейчас, в подобном изложении, его вечные сомнения и опасения действительно казались не глобальнее детских страхов перед стоящим за дверью «неведомым» коромыслом. Такими же смешными и забавными, нелепыми. Как ни старался и не крутился Захар, все равно срывался же, а Зоряна его характер и весь темперамент ощутила, через себя пропустила. Но не убежала, сейчас вон, крепко за руку держит, хоть и не видит ничего, не слышит, а ему верит даже в этом мороке сонного царства.