Калиостро

Роман в письмах вновь грозил зайти в тупик… Но на помощь пришел его величество случай. Слух о некой графине де Ла Мотт-Валуа, пользующейся неограниченным доверием королевы, постепенно расходился по Парижу, и однажды вечером в гостиной дома 13 по улице Сен-Жиль появились адвокат парламента Жан-Батист де Лапорт и его отчим Луи-Франсуа Аше, которые, выговорив себе комиссию, уже который месяц безуспешно пытались продать ожерелье. Новые гости предложили подруге королевы самой взглянуть на ожерелье и, если оно ей понравится, предпринять еще одну попытку уговорить ее величество приобрести его. Разумеется, за свои труды графиня получит комиссию. Жанна согласилась, и 29 декабря Бассанж и Аше прибыли на улицу Сен-Жиль с ожерельем. При виде полыхавшего алмазным огнем чуда ювелирного искусства в голове у Ла Мотт мгновенно сложился фантастический по простоте план присвоения драгоценности. Вот он, тот большой куш, ради которого она столь долго морочила голову кардиналу! Успех ее замысла зависел исключительно от людской глупости и тщеславия, а эти слабости Жанна давно научилась использовать. И она пообещала ювелиру взять на себя труд поговорить с королевой.

На самом деле она отправилась к кардиналу и сообщила ему, что королева сгорает от желания приобрести ожерелье, но после того, как король публично отказался это сделать, она может купить его только тайно, через надежного посредника, способного выступить гарантом платежей. Окрыленный доверием любимой женщины, кардинал согласился взять на себя роль посредника и без промедления отправился заключать договор к Бемеру и Бассанжу. После непродолжительных переговоров стороны решили, что сумму в 1 600 000 ливров будут погашать в течение двух лет. Проценты оговаривались отдельно, ибо часть их шла на оплату комиссионных. 31 января 1785 года Ла Мотт увезла составленный контракт «в Версаль» и, вернувшись, явила его кардиналу: каждый пункт соглашения был одобрен и подписан: «Мария-Антуанетта Французская». Незнакомые с королевской канцелярией, аферисты допустили ошибку, которую, не пребывай кардинал в состоянии эйфории, он должен был заметить: короли всегда подписывались тольколичными именами. Нона Рогана словно дурман нашел. По мнению аббата Жоржеля, немалую роль в умопомрачении кардинала сыграл прибывший 30 января Калиостро, к которому Роган отправился за советом. По настоянию кардинала магистр устроил во дворце Роганов сеанс духопризывания, и духи одобрили переговоры, проведенные кардиналом от имени королевы, и сообщили, что вскоре его высокопреосвященство сможет применить свои таланты на благо Франции и всего человечества. Но, по словам Калиостро, кардинал только в феврале намекнул ему, что провернул некое дело, от которого ожидает блистательных результатов. Узнав, о чем идет речь, Калиостро позволил себе усомниться, стоило ли ввязываться в такую сомнительную историю, но кардинал ответил, что все уже решено. «Тогда незачем мне об этом говорить»³, — пресек дальнейшие рассуждения Калиостро.

Бемер и Бассанж не имели дела с расписками королевы, не имели оснований не доверять кардиналу, а потому утром 1 февраля 1785 года принесли ожерелье Рогану. Обман графини де Ла Мотт удался блестяще. Получив драгоценности, Роган помчался в Версаль, где в крохотной каморке передал Жанне шкатулку с бесценным ожерельем. Буквально в ту же минуту, словно по волшебству, в дверь постучали и уверенный голос произнес «Именем королевы!» В комнату вошел молодой человек в форме курьера, и Жанна вручила ему шкатулку. На миг кардиналу показалось, что он где-то видел этого курьера, но тот так быстро скрылся, что у кардинала не осталось времени проверить свои подозрения.

2 февраля, в праздник Сретенья Господня, королева появилась без ожерелья, и разочарованный Роган обратился с вопросом к Жанне. Та посоветовала ему подождать. Тем временем в доме супругов де Ла Мотт в Бар-сюр-Об Никола и верный Рето де Виллет потрошили ожерелье. Они так спешили, что, выламывая бриллианты из оправы, многие изрядно повредили. Но мошенников это не смущало, тем более что Жанна велела им как можно скорее обратить драгоценности в деньги. Рето отправился к парижским ростовщикам, где его арестовали, отправили в Шатле, допросили, а затем отвели к начальнику полиции Ленуару. Когда Рето признался, что продает драгоценности по просьбе знатной дамы де Ла Мотт-Валуа, его немедленно отпустили. Кое-какие мелкие камни продала сама Ла Мотт. Но стало ясно, что во Франции это дело хлопотное, и, взяв большую часть камней, Никола де Ла Мотт отправился в Англию. Английские ювелиры, к которым он явился, также заподозрили недоброе и сообщили о господине с кучей бриллиантов во французское посольство; оттуда отправили запрос на континент, не случилось ли там крупной кражи драгоценностей. О краже никто не заявлял, и англичане приобрели камни, заплатив значительно меньше их реальной стоимости. Сумма, впрочем, получилась внушительной и Ла Мотта вполне устроила.