Калиостро и египетское масонство

По ее собственным словам129, вопреки утверждениям, приписываемым самому Калиостро130, Екатерина Великая никогда не встречалась с Калиостро или его женой. Но она не могла не слышать о нем постоянно, ведь весь Петербург говорил только о нем, и среди его приверженцев было несколько человек, с которыми она находилась в постоянном общении. Среди них были такие выдающиеся русские масоны, как Елагин, Мелиссино и граф Строганов, о чем говорилось ранее, и Екатерина, не разобравшись в вопросе подробно, могла решить, что Калиостро и подобные ему лица имеют влияние на значительно большие круги масонов в России, чем было на самом деле. «Калиостро прибыл в самое благоприятное для него время, – писала она своему немецкому корреспонденту Фридриху Гримму в 1781 г. – в то время, когда несколько масонских лож, проникнутые идеями Сведенборга, любой ценой хотели видеть призраков. Поэтому они устремились к Калиостро»131. С ее точки зрения, люди, которые верили, восхищались и становились последователями такого шарлатана, как Калиостро, не могли считаться верноподданными жителями ее империи, и пусть даже позднее, в мае 1788 г., она заверяла другого своего немецкого корреспондента, И. Г. Циммерманна, в том, что считает последователей Калиостро такими же «безобидными, как последователи Магомета, ибо они являются сектой слабоумных и фанатиков»132, тем не менее, она посчитала необходимым выразить свое мнение по этому вопросу публично и этим предостеречь свой народ.

Поэтому, собрав все доступные данные о Калиостро, которых после дела об алмазном ожерелье стало довольно много, она опубликовала в 1786 г. три комедии – «Обманщик»133, «Обольщенный»134 и «Шаман Сибирский»135. Эти комедии были явно направлены против тех масонов, которые увлекались магией и алхимией. Екатерина представила их легковенрными и обманутыми такими личностями, как Калиостро, введенными в такое душевное состояние, в котором они стали весьма беполезными и очень неприятными людьми. Если первая комедия была всего лишь добродушной сатирой, то вторая и третья уже содержали в себе четко выраженную. Завершается вторая из комедий следующими словами: «Вообще столетиям похвалы приписывают одним тем, коие не бредом, но здравым рассудком от прочих отличались. Надзирание, бесспорно, в руках начальства. Благодарить мы должны Провидение, что живем в такое время, где кроткие способы избираются ко исправлению». А в конце третьей пьесы сибирского шамана полиция арестует не только за обман и шарлатанство, но, что важнее, за открытие колдуном школы с намерением учить в ней своим идеям. Вскоре после появления пьесы такая судьба постигла Н. Новикова, ведущего и активнейшего розенкрейцера в Москве.

То, что комедии императрицы были направлены против Калиостро и ему подобных, в чье число она, что очевидно и, само собой, ошибочно, включила ряд московских розенцрейцеров, подтверждается самой Екатериной в ее переписке с И. Г. Циммерманном.

10 января 1786 г. она пишет ему о двух своих первых комедиях – «Обманщик» и «Обольщенный»: «Первая из этих комедий представляет Калиостро тем, кто он есть на самом деле, а вторая изображает тех, кто был им обманут»136.

В письме Циммерману от 21 апреля 1787 г. она добавляет: «Я очень рада вашему положительному отзыву на „Шамана Сибирского“, но, боюсь, эта комедия никого не в силах исправить. Вздор заразителен, а этот нынешний вздор вошел в моду… Я помню, в 1740 году и самые не склонные к философии люди притворялись философами, но потому они, по меньшей мере, и рассудок со здравым смыслом не утратили. Но эти новые лжи одурачили многих из тех, кто до того дураком не был»137.

А в письме от 1 июля 1787 г. она пишет Циммерманну о его статье в «Hamburg Gazette», где он разоблачает страсбургских магнетистов и сравнивает их с колдуном из ее пьесы, и шутя добавляет: «Очень надеюсь, что этих магнетистов пригласят оттуда заехать в те страны, где уж точно обожают всяких шарлатанов. Я могу заранее сказать, что их оценят еще ниже, чем Калиостро и его сотоварищей»138.

Глубокое впечатление, произведенное Калиостро на Екатерину, также подтверждается тем, что даже много лет спустя после его отъезда из России, в 1787 г., получив экземпляр книги госпожи фон дер Реке о Калиостро, она немедленно вступила с той в переписку, приказала немедленно перевести книгу ее на русский язык, заплатила за перевод и даровала переводчику отдельную премию в 400 рублей139.

Заключение