«Калипсо» и кораллы

Но и в заливе погода нам не улыбалась. Зато стоило нам через Баб-эль-Мандебский пролив войти в Красное море, как море кругом снова стало ярко-синим, хотя в небе по-прежнему плыли зловещие желтые тучи. На весь сезон муссонов нам предстояло быть узниками Красного моря. И целый месяц нас здесь терзал хамсин — египетский ветер с песком, который проникает всюду, и ни механизмам, ни человеку нет от него спасения.

Коралловые западни в Красном море

Двадцать шестого мая 1967 года мы вышли из Джибути и, следуя вдоль аравийских берегов, достигли островов Фарасан, которые по обилию морской фауны, наверно, стоят на первом месте во всем мире. Мне хотелось еще раз посетить район Фарасанов, чтобы убедиться, коснулся ли здешних кораллов тот же процесс упадка, какой мы наблюдали на рифах Индийского, океана. Хоть бы не увидеть и здесь кладбища мертвых кораллов, поразившего нас на Мальдивских островах: пустынный грунт, серый песок, над которым тут и там торчат безжизненные ветви мабрепор— словно опустошенный ураганом лес без птиц. Для того, кто любит море, нет более кошмарного зрелища.

Кораллы Красного моря сильно отличаются от формаций Индийского океана. В районах Космоледо, Мальдивских и Сейшельских островов рифы образуют атоллы, острова, архипелаги. В Красном море мабрепоры выступают в другой роли, они встречаются не изолированными блоками, а в виде сложного комплекса, простирающегося вдоль побережья: с севера на юг много километров. Такие образования называют окаймляющим рифом. В Красном море параллельно ему невдалеке тянется еще и барьерный риф.

Ни один нормальный капитан по доброй воле не пойдет между этими двумя коралловыми стенами. Но наша работа в этом и заключается: делать то, чего другие делать не станут. Чтобы исследовать царство кораллов, надо было идти на риск. В данном случае — следовать между коралловыми формациями, способными в любую минуту пропороть борта «Калипсо». Не буду, однако, сгущать краски. Как-никак, за плечами у меня был шестнадцатилетний опыт навигации в таких условиях.

Больше того, мне нравится водить «Калипсо» в лабиринте коралловых коридоров и тупиков. Нравится испытывать себя и маневренность «Калипсо». К сожалению, морские карты тут бесполезны. Белые пятна только внушают тревогу; малейшая ошибка — и «Калипсо» врежется в кораллы. Конечно, наше суденышко крепкое, и все-таки…

Я задумал начало пребывания в Красном море посвятить осмотру затонувших судов. В моем запаснике их много, и мне они никогда не надоедают. Некоторые даже помечены на картах. Для меня самое интересное в них то, что затонувшие суда быстро становятся средоточием морской фауны, в них находят убежище рыбы, и снаружи пристраиваются другие виды. Проблема пищи тут не существует, есть только проблема места. И корпус затонувшего корабля форменный заповедник, это особенно верно для теплых вод, где кораллы, покрывая остов судна, делают его похожим на скелет какого-то сказочного существа.

У восточной оконечности острова Джебель-Зукар мы целый день изучали три затонувших судна. Одно из них, самое красивое, совершенно обросло кораллами и стало приютом для множества разноцветных рыб. Тут было что поснимать! Настоящий корабль-призрак… Известковые оболочки кораллов были облеплены моллюсками; мы увидели немало жемчужниц. Аквалангисты выловили несколько штук, но не нашли в них и намека на жемчуг. А с меня довольно одного зрелища некогда величественного корабля, ставшего владением морских организмов.

За тридцать лет мы с моими товарищами повидали немало погибших судов — как в Средиземном море, где они словно окутаны туманом, только металлические ребра торчат, так и в коралловых морях, где их буквально сокрушает жизненная сила океана. Поистине такие корабли продолжают жить после смерти…

Одной из задач нашей экспедиции было исследовать мелководье в двадцати одной миле от вулканического острова Джебель-Теир. Глубина, по описаниям, здесь около тридцати метров, грунт — чуть ли не копия острова, только не сумевшего подняться над поверхностью моря.

Отказ эхолота задержал нас, но Марселей лихорадочно принялся его чинить. Тем временем Жан Филипп Адриен Пле, а попросту «Дядюшка», изучив карты и радарные данные, заявил:

— Обойдемся ручным лотом. Как будет тридцать метров, бросим якорь.

Я не возражал. Вот уже 33 метра выдано, а лот все не коснулся дна. Тут заработал эхолот, и выяснилось, что глубина вокруг «Калипсо» — сорок с лишним, а чуть дальше — больше тысячи метров. Другими словами, мы находились в желанной точке.

Спустили на воду буй, сделали промеры. Вместо отмели на тридцатиметровой отметке оказалось вытянутое узкое плато на глубине сорока метров. Американские моряки называют такие образования «плоская подводная гора». Не исключено, что в какие-то давние времена она выступала над водой. Коралловый риф? Или кратер затонувшего вулкана?