Калипсо

Маленькая христианская организация под названием «Еще один шанс», управлявшая этим кафе, призывала добровольцев навещать заключенных с долгими сроками в тюрьме. Милла Мадсен считала, что людям нужно дать еще один шанс. И в тот день, когда здоровенный мужчина с огрубевшей кожей на голове, положив руки на стол, посмотрел ей в глаза и заплакал, она наконец ощутила чувство удовлетворения. Никогда раньше Педер не осмеливался даже выглянуть из-под своего панциря. Но влюбилась она не сразу, это пришло много позже, но именно с того момента они начали разговаривать. О нем, о ней, о его гневе и о сыне, которого убила полиция.

– Во всех людях живет что-то хорошее, – сказала Милла. – Но в Педере бесконечно больше зла. – И пальцами погасила свечу.

Фредрик поднялся.

– Вы знаете, где он находится?

– Нет.

– Позвоните, если он свяжется с вами?

– Да.

Фредрик должен был смотреть ей в глаза, когда она сказала это. Поэтому он и пришел.

– Психопат?

Тюремный психолог откашлялся.

– Да, теперь так стали называть людей, которых мы не очень любим, и применять это к кому угодно… А вот Педер Расмуссен – психопат. Полнейший, до кончиков ногтей.

Фредрик находился в кабинете психолога в тюрьме Ила. Решетка снаружи толщиной с большой палец указывала на тот факт, что здесь сидят самые опасные люди страны. Фредрик посмотрел из окна вниз на покрывшуюся льдом асфальтовую площадку перед солидным кирпичным зданием. Между площадкой и свободой был четырехметровый стальной забор, в верхней части имеющий заострение в форме буквы Y и обнесенный колючей проволокой.

– Можете привести пример?

– Охотно. Женщина, приходившая сюда, та, что родила ему ребенка…

– Милла Мадсен.

– Точно. Она. Я очень настойчиво предостерегал ее от каких-либо отношений с этим человеком. Навещать осужденных – хорошая идея, заключенным идут на пользу разговоры с кем-то, кроме сотрудников тюрьмы и других заключенных. Но волонтеры, к сожалению, не профессионалы.

Педер Расмуссен манипулировал ею с самого начала. Сначала играл в противостояние. Долго отказывался с ней встречаться. Не отвечал на письма, пока она не прислала их три или четыре. Притворялся закрытым. И в конце концов заставил ее поверить, что ей удалось то, что не удавалось никому. Пробиться сквозь стену.

– Глубоководный морской черт, – сказал психолог.

Фредрик услышал, как он поднялся со стула, выйдя из-за своего абсолютно голого письменного стола, подошел и встал рядом с ним у окна. Психолог протянул ему постановление суда. Документ, подтверждавший, что тайна о неразглашении снята в связи с государственной безопасностью.

– Мадсен думала, что это он пленник. Но это было не так. Он ее сделал пленницей. Знаете… психологи тоже попадаются в эту ловушку. Хоть мы и обучены. А причина этого в том, что мы придерживаемся того убеждения, что во всех людях живет что-то хорошее.

– Глубоководный морской черт? – повторил Фредрик.

– Знаете, такая уродливая рыба с огромными зубами и светящимся кончиком зонда, торчащего из лба.

– И?

– Так действуют люди вроде Педера Расмуссена. Они плавают на такой глубине, где мало кто из нас бывал. И если мы заблудимся и попадем туда, нас приманит свет.

Никто из охранников не обратил внимания на фотографию, которую Милла Мадсен передала Расмуссену. Такая старомодная фотография на паспорт. Она, наверное, подумала, что так сможет находиться рядом с ним в камере.

– Знаете, что он сделал с фотографией? Он свернул ее и дрочил. Не глядя на нее, как делают подростки, а физически на нее. Он повторял это четыре-пять раз ежедневно, а пока лежал там в перерывах, откусывал маленькие кусочки от писем, которые она ему посылала, пережевывал их в кашу и выплевывал массу на свернутую фотографию. И клал все это на радиатор. Постепенно все это затвердело. Застыло в бугристый, острый… предмет. Видимо это как-то связано с белками в сперме, бумажной массой и химикалиями на фотобумаге, все вместе среагировало. Во время драки с другим заключенным он выдернул это орудие из-за пояса брюк и воткнул тому в глазное яблоко.

– Ну и ну.

– Вот-вот. Вот на такой глубине плавает Педер Расмуссен. Он обладает острым умом и совершенно сумасшедший.

И все же для него открылись высокие ворота из кирпичной тюрьмы. Его, держа за руку, проводили до стальной двери в заборе с колючей проволокой, отдали пластиковый пакет с одеждой, кошельком и ключами, которые были при нем, когда он поступил в учреждение, и выпустили на свободу. На свободу, в общество обычных, добропорядочных людей.

– Почему? Он же едва отсидел свой минимальный срок.

Психолог покачал головой.

– Меня удивляет, что вы еще не знаете этого.

– В смысле?