Калитка во Вселенную (СИ)

Значит, так: Точек перехода, или, по другому — отработанных, надежных 'калиток' на сегодня у нас три. Первая — куда вы завтра с Натахой отправитесь — остров в Карибском море, ориентировочно 17 век.

Вторая — Калининский фронт, осень 41 года, оттуда все наше оружие, но там только время меняем, выход географически в том же месте. И третья — Тверская губерния 1905 год, осень, тоже — только время. Причем, очень важный нюанс — по ряду пока не понятых причин, выход оттуда обратно в локальное время, в двух последних случаях почти гарантированно возвращает тебя при повторном входе практически в тот же исторический момент, что и при первом входе. С исключениями мы встречались — но очень редко. То ли это такая защита мироздания, то ли какие другие механизмы — мы не знаем. Остается смириться с фактом — болтаться туда-сюда между мирами, меняя мимоходом историю, не получится. Каждый раз, возвращаясь туда через 'калитку', ты, скорее всего, обречен начинать виток истории заново.

То есть, смотри — профессор собрал с земли в пучок несколько березовых веток. — Вот наша реальность — Он показал на одну веточку в пучке. — Вот это наша история, которую мы делаем сегодня — отломил он у этой ветки верхушку. Вот мы, как бы на ее вершине, и с каждым нашим действием, с каждой прожитой минутой она растет, растет параллельно с остальными ветками. Однако мы, с помощью пока непонятно каких механизмов, можем перескакивать с ветки на ветку, но вверх конкретно по своей ветке, в будущее не можем — она еще не выросла. А на соседнюю, ниже по исторической линии, запросто — но на одну и ту же точку — место контакта, она же — 'калитка'. Причем, каждый раз, видимо, мы начинаем у этой ветки новый виток истории, вбок начинает расти новая веточка. Это если вмешательство кардинальное, или вписываемся в процесс по новой, если наше действие не вызвало радикальных изменений. Вот, как-то так — и профессор бросил пучок веток в костер.

— Ни фига не понял — чистосердечно признался Жора — что за механизмы? И почему переход получается в одну и ту же точку?

— Ох, — тяжело вздохнул Пасечник — механизмы, я тебе, ей-богу, объяснить не смогу — нащупаны они интуитивно. А насчет возврата каждый раз сначала — гипотез масса, до утра хватит, лучше принять как данность — залез, живи до конца. Ушел — начиная сначала… А если, благодаря твоему вмешательству, где-то растет и развивается новая историческая реальность, так у тебя все равно туда доступа нет. Хотя, если отыскать там другую 'калитку' — кто знает… Но пока никто не пробовал.

— А вход? Как это выглядит?

— Это просто. Включаю установку, появляется белый туман, ну, такой субстрат… Входишь в этот туман, если вдвоем-втроем — нужно держаться как можно ближе друг к другу, лучше за руки. Субстрат тебя начинает, как бы выталкивать, но нужно идти именно туда, где сопротивление максимальное, как бы проталкиваться внутрь. Если ты барахла из века нынешнего не перебрал — выходишь там, в другом мире, если перебрал — субстрат тебя вытолкнет. Выход — в обратном порядке, но намного легче — тащить оттуда можно — сколько унесешь.

— А если там кто-то остался, а я туда-сюда схожу — спросил Жора — как с точкой отсчета?

— Хороший вопрос — кивнул профессор — пробовали. На остров попадаешь к тому, кто остался, если туман пропустит. В двух других 'калитках' как правило, снова в другой виток истории, но, бывает — и к коллеге… Но это как повезет. Механизмы, повторюсь, для нас сегодня непонятны.

— Интересно — сказал Жора — а время? Вы что-то говорили про время?

— Ну да — кивнул Олег Васильевич — почему-то время там течет где-то один к десяти. То-есть, день здесь — десять там. К счастью, я, точнее — мы, научились тормозить у организма локальное время. Иначе говоря — приняв наши препараты, ты вернешься обратно почти не постарев, проживи там хоть сто лет, если сможешь. Но в той реальности мой препарат, вроде бы не работает — будешь стареть, как все, а вот вернешься — помолодеешь снова.

Кстати, попробуй-ка моей фармакологии — когда-то надо начинать…. — И Пасечник ушел во тьму и закопошился у будки, едва освещенный почти погасшим костром.

— Черт — услышал Жора приглушенный голос профессора — Натаху бы не разбудить…

Вскоре, помелькав в будке фонариком, Пасечник вернулся к столу. На плече у него висел трофейный укороченный автомат Калашникова, а в руках он держал фляжку и какие-то таблетки.

— Вот глянь — положил он автомат на стол — чем эта шпана нас давеча пугала… На свою голову.

Жора привычно отомкнул магазин, гляну в него и хмыкнул. Потом, лязгнув затвором, быстро разобрал оружие, и, не собирая, пренебрежительно отодвинул железки на край стола.

— Чучело оружия, к стрельбе не пригодное…. У нас такой в школе был. А пистолет?

— А — махнул рукой Олег Васильевич — китайский ТТ, у нас такого добра хватает, я ребятам из сопровождения отдал, им левый ствол пригодится. Ну, ты все-таки, собери железки. Пристроим этот хлам куда-нибудь…

Жора послушно вернул автомату первоначальный вид.

Олег Васильевич облокотился на край стола.

— На-ка вот — выпей…