Каливачали

В общем, Лейтенант-Командор Сэмюель Н. Голд, сидел в своей каюте и хмуро смотрел в экран планшета. У него пропал подчиненный. Старшина второго класса Эндрю Элистер. Причем не просто пропал, а пропал на борту субмарины, совершающей боевой поход, невдалеке от военной базы основного геополитического противника. Это было ЧП. И хотя в английском такого устойчивого словосочетания не было, эта русская аббревиатура характеризовала ситуацию лучше, чем родное emergency16. Да уж, происшествие, было подлинно чрезвычайным!

А главное, он не сомневался, в том, что это ЧП, просто, в обязательном порядке, свалят на него, старшего помощника командира Сэмюеля Н. Голда. Ведь именно в его обязанности входит отслеживание морального духа экипажа. И получалось, что вина в произошедшем именно его. Но самым смешным было то, что этот самый Элистер был одним из тех, для кого еще совсем недавно военная служба была закрыта, и кого Голд, не задумываясь, при первой же возможности, списал бы, ко всем чертям, на берег.

Основная версия пропажи Эндрю, была шита белыми нитками и не выдерживала ни малейшей критики, но зато полностью устраивала Командора Линкольна, как предлог убрать Голда, как с «Чикаго», так и с флота, в целом. Причем навсегда. Согласно этой версии, старшина второго класса Элистер, совершил побег на Базу вероятного противника, прихватив с собой совершенно секретную документацию о субмарине, причем совершил этот побег, неизвестным образом. То что, ни один из пакетов документации не пропал, Командора нисколько не смущало, равно как и то, что дезертировать с борта подлодки идущей на глубине в двести пятьдесят метров, мягко скажем, задача не тривиальная.

Сам Сэмюель предполагал, что нужно искать тело. Предлагал прочесать лодку частым гребнем и чем скорее, тем лучше, обоснованно считая, что, в конце концов, на субмарине не так уж много мест, где это самое тело можно спрятать. А верить в то, что тихий пассивный голубой Элистер, никогда не питавший особой любви к России, оказался супершпионом, отказывался напрочь. В результате взгляды Командира и его Старшего помощника настолько разошлись, что все же вызвали давно назревавший, но сдерживаемый сторонами конфликт.

Голд, наконец, сорвался, обложил Капитана «Чикаго» на всех трех известных ему, но неизвестных самому Линкольну, языках, включая давно мертвую латынь, а для уточнения посыла, добавил по-английски на первый взгляд странное, но вполне понятное выражение – черножопая обезьяна. Получив в ответ малиновое лицо начальника и плохо связную, и довольно банальную брань на английском, ну, ни малейших изысков, словно и не моряк вовсе, Сэмюель гордо удалился в свою каюту, где и прибывал третий час, обдумывая сложившуюся ситуацию. Из задумчивости Голда вывело мигание тревожной лампы и чуть слышный сигнал тревоги. Сэмюель вскочил и бросился в комнату контроля, по впитавшейся, в разум и тело, привычке, стараясь производить как можно меньше шума.

Все же выдрессировал экипаж он не плохо. На субмарине царила практически мертвая тишина, при этом команда сноровисто занимала места согласно боевому расписанию постов. Птицей, взлетев на верхнюю палубу и войдя в боевую рубку, Голд взглянул на ставшее, вдруг, пепельно-серым лицо Линкольна и почувствовал, что сердце предательски пропустив удар, замолотило как у взбесившегося кролика.

– Сэр? – аккуратно осведомился он.

– Похоже, война! – просипел Командор и ткнул, заметно подрагивающим, пальцем в монитор.

– Только этого не хватало! – выдохнул Сэмюель и дернул ворот форменной рубашки, освободив горло.

– Принимаю приказ из Пентагона, – тихо сообщил Артур Клэнси, глава шифровальщиков.

***

Индийский океан. Борт атомной подводной лодки проекта 0985217 К-329 «Белгород». Сто семьдесят два километра юго-восточнее Российской Базы ВМС Парвати, атолл Каливачали

14.02.2023 года, 12-41 по Московскому времени.

Кап-раз Иван Иринархович Мухтаргиреев, сын небезызвестного олигарха Иринарха Тимуровича Мухтаргиреева, чудил. Его отец, еще за год, до рождения сына, резко решивший сменить веру в дело Маркса-Ленина, на веру более ортодоксальную, может и относился к религии со здоровой долей скепсиса, но сыновьям старался привить христианскую мораль на полном серьезе. Возможно, осуществлению этого богоугодного устремления несколько мешали чересчур уж крупные суммы, выдаваемые им детям на мелкие расходы, а может тлетворное влияние матери, которая будучи дочерью, очень известного в свое время юриста, постоянно норовила внести в процесс воспитания толику идей вечно гонимого, впрочем, без особого успеха, народа. Как бы там ни было, но лишь младший из Мухтаргиреевых – Иван, хоть в какой-то степени отвечал отцовским устремлениям.