Калки. История одного воплощения. Часть четвертая

– Я спасаюсь легкими спиртными напитками, – улыбнулся я. – Расскажите лучше об Анании…

– При одном только условии, – лукаво улыбнулся волшебник. И немного выдержав паузу, добавил: – Сними плавки…

– Зачем?

– Хочу любоваться тобой…

Я сделал небольшой мостик и стал спускать.

– Я помогу, – прошептал Аксенов и перехватил их, потом медленно повел, огибая колени, довел до стоп. Затем бросил их небрежно на пол…

…всё просто. Ему сказали и он поверил, что в нем есть способность приносить счастье. Но он пока не осознал свою божественную природу, природу Вишну. А следовательно, и не знает, что в нем есть страх… Стах принадлежит природе человека… Страх потерять счастье, ведь до этого его дар полностью был обращен на себя. Самоудовлетворение великая радость, это знали создатели религий, и зная это, наложили клеймо греха. Им казалось, если кто-то приносит только себе радость, он не сможет нести радость другому, и тем самым нарушит великий закон вселенной, закон любви… Быть может, они были правы, а может быть они ошибались. Я не могу об этом судить, моя природа не человека…

Этот страх и накладывал на бессознательное вето, о котором он даже не догадывался – он запрещал другим притрагиваться, желая этих прикосновений. Он жаждал счастья дать другим, но запрещал это себе…

Я слушал Аксёнова с закрытыми глазами. Мне было приятно…

30

…Цветана сидела у себя в студии на полу в позе лягушки, колени были сведены, а пятки растравлены, попа касалась коврика для медитаций. Лысая девушка была в том же кимоно, в котором убежала от бабушке в метро. Цветана пыталась понять, что такое происходит, она чувствовала присутствие чего-то мистического, но не знала, с чем это связать. Она впервые сегодня… как стыдно даже говорить, оказывается после… Она вспомнила, как несколько дней назад с необычайной простотой обсуждала с Женечкой онанизм… шутила… Сегодня она это делала, причем прилюдно… Какой ужас! По спине прошелся холодок. И не верится, что рукоблудила на глазах у всех…

И самое… нет, не страшное, необычное, ей и сейчас хотелось рукоблудить, сильнейшие неудержимое желание. Она бы с легкостью… но что-то ее останавливала… Мысль о том, что она не сможет наедине, пугало. Неужели это перешло от Ани?…

В студию открылась дверь. Цветану обдало ветерком, наполненным спиртными парами, смехом и говором.

– Папа? Мама? – удивленно подняла глаза Цветана на родителей.

Мама была в черном платье-стрейч с голыми плечами, на высоких каблуках. Папа в сером костюме, белая сорочка была расстегнута до груди. Они были навеселе…

– Мама, папа… что с вами? – встав на ноги, спросила девушка. – Вы…

– Пьяные, но немножко… ой… простите, – икнула Роза Олеговна

– Совсем немножко, – подтвердил Наркисс Витальевич. – Всё ж такая дата… Иди, иди сюда… Обнимашки…

– Дата? – не понимая, подошла Цветана.

Родители её обняли, стали целовать. Было очень необычно это, она не привыкла к телячьим нежностям от них. Их отношения были всегда сухи…

– Погодите-ка, предки… – Цветана слегка оттолкнула их и отступила. – А ну колитесь, что за дата?

– Ты что ж, не помнишь, какой сегодня день? Дочь называется, – хмыкнул Наркисс.

– С утра была пятница, – хихикнула Цветана.

– Э-эх, – покачал головой папа.

– Сегодня ровно двадцать лет, как мы поженились… ой, простите, – опять икнула Роза.

– Ого, хайпово! – улыбнулась Цветана.

– Что это за слово? Хайпово и всё? – папа попытался нахмурится.

– А что еще сказать?

– Ну там типа поздравляю, – дирижируя рукой, произнес Наркисс.