Калки

Арлен успела дойти до середины второго куплета, когда зазвонил телефон, стоявший на бортике бассейна. Это был Эрл-младший.

— Ну вот, — тоном прокурора сказал он, — у Ленор таки обнаружили рак. Ей удалили…

Эрл-младший принялся долго и подробно описывать зловещие подробности того, что делали с Ленор в больнице «Синайский кедр». Я изо всех сил пыталась его не слышать. Позже Арлен рассказала, что я держала в одной руке трубку, а второй судорожно мяла собственную грудь, пытаясь найти уплотнения.

Но я действительно помню то, о чем инстинктивно думала в тот момент: о народонаселении, погоде, о множестве клеток человеческого тела… Дела шли так, что все грозило неминуемой катастрофой. Арлен уже шесть лет болела лейкемией. Сейчас у нее была ремиссия. Мы никогда не говорили об этом. Но это ничего не меняло. Я была на мели, потому что из-за сокращения вооружений и депрессии отпала нужда в летчиках-испытателях. А еще…

Положив трубку, я внезапно обрадовалась, что улетаю в Индию, а потом в Непал, чтобы встретиться с американцем, который объявил себя Калки, пришедшим покончить с миром, потому что «хуже некуда». Эти последние слова я произнесла вслух.

— Ты о чем, Тедди? — «Морщинник» не помешал Арлен нахмуриться.

— О жизни.

— О, только-то? Тебе нужен мужчина. И мне тоже.

— Это последняя вещь на свете, которая мне нужна.

— А мне — первая. И вторая, и третья. — Арлен хихикнула, сняла с себя лифчик и спустила трусики. На ее бог весть какого возраста, но все еще упругом теле не было ни одного шрама.

Сладострастно вздохнув, Арлен раздвинула ноги, словно соблазняя солнце изнасиловать ее. А потом сладко уснула на виду у прислуги-мексиканки, готовившей салат из овощей и орехов, который мы всегда ели во время ленча. Служанка смотрела на нас в окно кухни, и ее смуглое ацтекское лицо хранило полное бесстрастие. Впрочем, она привыкла к наготе Арлен. Ей нравилось показываться людям без одежды. Более того, Арлен нравилось показывать другим, как она занимается любовью, потому что «если смотреть правде в глаза, секс — одна из немногих вещей, которые у меня хорошо получаются. Во всяком случае, тут труднее промахнуться, чем при игре в гольф».

Арлен не представляла себе жизни без зрителей и камеры. Привлекала ли меня ее сексуальность? Да. Так же, как многих других.

— Замахивались тысячи, — порочно улыбаясь, частенько говорила она, — и никто ни разу не промазал!

2

1

Морган Дэвис довез меня до аэропорта на собственном лимузине с шофером.

— Это предусмотрено моим контрактом, — гордо сказал он. Дэвис всегда состязался с Клеем Фелкером. Я никогда не знала почему.

Но Морган был щедр ко мне. А меня продолжали одолевать сомнения. Точнее, я была совершенно ошарашена.

— Я все еще понятия не имею, с какой стороны подойти к этому Калки. — Когда сомневаешься, можешь говорить честно. Тебе все равно не поверят.

— Я думал, ты навестила этот шалман на бульваре Санта-Моники.

— Ашрам. Да. Я провела там целый день. Там все верят, что он земной бог. Но я по-прежнему не знаю почему.

— А как насчет наркотиков?

— Не видела. И даже не чуяла.

Это посещение окончательно сбило меня с толку. Ученики Калки (им нравилось называть себя «мандали»; единственное число — «мандала») были абсолютно убеждены, что конец света настанет с минуты на минуту и что они должны очищать себя не только с помощью молитв, но и путем воздержания от мяса, секса, алкоголя и наркотиков, чтобы возродиться в новом человечестве. Только настоящие святые станут Просветленными, как Будда, и достигнут нирваны, которая есть великое ничто.

— Неужели это действительно привлекает вас? — спросила я Нила, бывшего преподавателя гимнастики. Его руки так густо обросли рыжими волосами, что смахивали на ноги тарантула. Между нами не было и намека на какие-то нежные чувства. Мы сидели в помещении, когда-то служившем микшерной. По другую сторону огромного стеклянного окна располагалась гигантская студия, из которой обычно передавались концерты симфонического оркестра. Сейчас студия была заполнена самыми обычными мужчинами и женщинами в тренировочных костюмах, голубых джинсах или купальниках. Каждый сидел в позе лотоса. Звуковой фон создавала запись Джорджа Гаррисона, игравшего на ситаре. Солировал человек в желтом балахоне. Он пел на санскрите. Меня охватило то же обескураживающее чувство, которое я испытала год назад, посетив собрание поклонников ПЧЭ, что означало «повышение чувствительности по методу Эрхарда».

— Вопрос бессмысленный, — свысока улыбнулся Нил. — Я имею в виду, что это и не должно привлекать. Каждый должен решать сам, потому что шоу кончилось. Вот почему здесь Калки. Срок жизни человечества подошел к концу. Нам осталось только очиститься.

Да, эту религию нельзя было назвать оптимистической. Впрочем, христианство в этом смысле тоже не подарок.

Нил проводил меня до машины.

— Я искренне завидую. Вам предстоит встретиться с ним, — сказал он. Я рассказала Нилу о своей миссии.

— Передать от вас весточку? — спросила я, иронически улыбнувшись в стиле Г. В. Вейса.

Но победа осталась за Нилом.