Калки

— Пранам, — сказал Калки и начал свою речь. — Я — аватара. — Говорил он вполне разумно. — Я — величайший из великих. Бог, который любит вас больше, чем вы сами любите себя. До меня были Заратустра, Рама, Кришна, Будда, Иисус и Магомет. Теперь пришел я. Атча. Я здесь. Я — последняя аватара, последняя инкарнация в этом цикле жизни. В тот день, когда я сяду на белого коня и в моей правой руке кометой полыхнет меч Нандака, я уничтожу порочных. При моем приближении плоть мира будет падать, как скошенная трава, и век Кали прекратится. Затем в пустоте и неподвижности я воссоздам человеческою расу. Снова наступит Золотой Век. Потому что я Калки. Я Вишну. Величайший из великих. Я был до сотворения мира. И буду тогда, когда погаснет последняя звезда.

Калки умолк так же неожиданно, как заговорил. Казалось, его совершенно не интересовала моя реакция. Видимо, он произносил эту речь уже много раз.

Потрясенная его физической привлекательностью, я с трудом вспомнила о своей миссии.

— Когда, — спросила я, — вы сядете на белого коня?

— Завтра. Я беру уроки, — с поразительной беспечностью ответил Калки.

— Я имела в виду, когда вы… ну, покончите с миром?

— Когда придет пора. — Похоже, Калки не собирался выдавать свои секреты. — А теперь… Тедди?

— Да, конечно, — сказала я. — Зовите меня Тедди.

— В каждый определенный момент на Земле есть Пять Совершенных Мастеров. Я думаю, что нашел трех. До конца света я должен найти еще двух. — Калки смерил меня долгим (антоним слова «краткий») взглядом.

— Что такое Совершенный Мастер? — спросила я.

— Один из тех, кто осуществляет духовное руководство миром. До наступления века Кали узнать их было легко. Даже в сравнительно недавние времена Моисея было нетрудно сказать, кто является Совершенным Мастером, а кто нет. Но сейчас, когда все вещи, созданные людьми, портятся и приходят в упадок, Совершенные Мастера впали в такое же ничтожество, как все остальные. Теперь Совершенный Мастер может жить и умереть, не подозревая о собственной сущности.

И тут до меня дошло. Меня принимали за Великого Мастера. Я слегка струсила. Я понятия не имела, почему Калки понадобилось вовлекать меня в свое движение. Возможно, это был стандартный ход или уловка. Видимо, он был величайшим соблазнителем, и я была готова к тому, чтобы меня соблазнили. В буквальном смысле. Религиозные проповеди Калки интересовали меня еще меньше, чем отчеты миссис Эдди из лаборатории Христа-Ученого.

— Ты знаешь Майка Уоллеса? — спросил Калки.

— Нет. Я видела его только по телевидению.

— Я никогда не видел его. Но, с другой стороны, я несколько лет не смотрел американское телевидение. Как бы там ни было, он собирается взять у меня интервью для компании Си-би-эс.

Я сказала ему, что Уоллес хороший телеведущий и что программа «60 минут» имеет высокий рейтинг. Я не могла поверить своим ушам. Неужели мы действительно находимся в Гималаях и я, Тедди Оттингер, летчик-испытатель, болтаю о рейтинге телепрограммы Майка Уоллеса с конечной аватарой бога Вишну? Удар был слишком силен.

Из другой части дома донесся новый удар гонга.

— Ленч, — сказал Калки и встал. Он оказался не так высок, как я ожидала, но держался очень прямо, и его движения (да здравствует Г. В. Вейс!) напоминали крупного хищного кота.

Когда Калки жестом пригласил нас следовать за ним, я увидела золотой браслет с единственным крупным рубином-кабошоном. То была легендарная Сьямантака (да здравствует «Индуистская мифология»), которую всегда носит бог Вишну. Но у Калки была еще одна черта бога: завиток светлых волос в середине груди, несомненный знак божественности. Я решила, что остальные волосы он сбрил из уважения к традиции. Я была настроена скептически. И в то же время меня неудержимо влекло к мистеру Келли.

На ленче присутствовало человек двадцать-тридцать. Мы сложили циновки в круг и присели на корточки. Я оказалась по левую руку от Калки. Справа от него сидела Лакшми, которая поздоровалась со мной, как старая подруга. Слыша голос Калки и воображая ляжку Лакшми, я чувствовала себя в своей стихии. «За гранью материнства» не означает «за гранью Эроса». Совсем наоборот.

Сидевшие за ленчем мандали были самого разного сорта. В основном американцы, похожие на бизнесменов. Того типа, которые обделывают свои дела, присутствуя на воздушных шоу. Единственным мандала, выглядевшим по-настоящему религиозным, был старый седобородый индус — благостный, святой и отстраненный. Я была уверена, что это Совершенный Мастер. Но Джеральдина сказала мне, что это счетовод из Мадраса, прибывший к Калки по делам бизнеса.

В ашраме играл «Мьюзек»[18], и все мы были вынуждены слушать бесконечные аккорды «Битлз», этих поющих идолов шестидесятых. Я предпочитала Джоуни Митчелл, но мода на нее до Катманду еще не дошла.

Молодые — как их там, аколиты? — в широких желтых одеждах поставили перед нами горы риса и вареных овощей. Калки небрежно пробормотал слово «шанти», на хинди означавшее «мир вам». Видимо, он не хотел смущать нас (меня?) своей божественностью. Он сказал мне, что умеет управлять «Сессной».