Калки

Наш последний день в Париже был посвящен «шопингу», как говорила Джеральдина, или «воровству», как выражался Джайлс. Незаконные действия всегда возбуждали его. Но если берешь то, что никому не принадлежит, в этом нет ничего незаконного.

Мы с Джеральдиной обошли мастерские знаменитых модельеров и собрали гардероб не только для себя, но и для Лакшми. Со стыдом признаюсь, что в тот день я была довольна собой. Я была в Париже. И была влюблена. Меня чуть не убило, когда я подрывала динамитом сейф у Картье. Я неправильно рассчитала заряд. К счастью, все обошлось. Остался только синяк под глазом.

Содержимое сейфа стоило подбитого глаза. Я всегда была равнодушна к драгоценностям. Думаю, причина заключалась в том, что, выходя за грань, я решила, что драгоценности принадлежат врагу. Но тут я не смогла устоять перед соблазном. Как и Джеральдина.

Я выбрала гарнитур из рубинов. Каждый камень был размером с глаз фазана. Джеральдина облюбовала изумрудное колье императрицы Жозефины — шедевр, от которого захватывало дух. Кроме того, мы взяли несколько ниток серого, розового и белого жемчуга для Лакшми.

— Она может их носить, — сказала Джеральдина, которая, как ни странно, хорошо разбиралась в драгоценностях. Недаром она родилась не в Сан-Диего, а в Новой Англии и выглядела так, словно сошла со страниц «Города и деревни». — У нее подходящий тип кожи. Жемчуг должен дышать, иначе он умирает. Чья-то кожа ему подходит, а чья-то нет. Моя — нет. Когда-то на моей шее покончило самоубийством ожерелье от «Теклас».

Пока мы с Джеральдиной ходили за покупками, Джайлс раздобыл микроавтобус, на котором мы подъехали к главному подъезду Лувра. С нашей помощью он собрал великолепную коллекцию картин, включая «Мону Лизу».

— Я всегда ненавидел эту картину, — сказал Джайлс, — но ее неплохо повесить в клозете. Получится замечательная собеседница. — Я тоже отобрала несколько картин из находившегося неподалеку Же-де-Пом. Лучшего Боннара, Сезанна и Мане.

Если бы не Джеральдина, я тогда покончила бы с собой. Умерла в июльском Париже. С другой стороны, если бы не Джеральдина, я не очнулась бы от спячки.

С Калки и Лакшми мы говорили каждый день. Они переехали в «Сент-Реджис». И обсуждали, не стоит ли провести зиму на юге. Калки хотел отправиться в Новый Орлеан, но Лакшми была против.

— Подождем вашего возвращения, — сказала она, — а потом устроим голосование. Как бы там ни было, я уверена, что никто не захочет зимовать в Нью-Йорке.

На всех пяти континентах, которые мы посетили, не было ни следа человеческой жизни.

Остальные крупные города стерлись из моей памяти. Они были похожи, как близнецы. Я помню только аэропорты и кладбища автомобилей. И коров в Калькутте. Коровы захватили город. Спали посреди улиц. Паслись в центральном парке. Странно, что они остались в городе, если все вокруг могло стать их пастбищем. Несомненно, они тоже были жертвами привычки.

В аэропорту Калькутты поселилась банда злобных обезьян. Казалось, они не слишком обрадовались нашему визиту. Видимо, они смутно сознавали, что их старый враг и двоюродный брат homo sapiens таинственным образом вымер; если они вообще были способны думать, то обязаны были считать себя единственными (кроме нас) представителями квазиразумных приматов во всем мире. По словам Джеральдины, кора их головного мозга подобна нашей. Если бы у них были развиты голосовые связки, они вполне могли бы говорить.

Повинуясь импульсу, я украла двух маленьких обезьянок. Должно быть, я была не в своем уме. Теперь я воспитываю Джека и Джилл (имена им дала Джеральдина). Загадочная штука — наша генетическая программа. Видимо, в мою ДНК было настолько встроено материнство, что оно навсегда осталось в моей психике даже после того, как я выкорчевала его физически.

В Гонконге мы собирали нефрит. У нас было несколько пустяковых ссор, в основном с Джайлсом. Из-за того, кто первым увидел «Королевский нефрит». Он был невыносимо жаден. По классификации Джеральдины, «анальная личность». Я догадывалась, что он ей не по душе. Но она никогда не говорила этого прямо. Я продолжала подозревать, что в Новом Орлеане он меня изнасиловал. Но когда я поделилась своими подозрениями с Джеральдиной, она ответила, что сомневается в этом.

— Не думаю, что у него было для этого время, — сказала она. — В конце концов, пока ты была без сознания, он должен был провести гинекологический осмотр и удостовериться, что ты действительно стерильна.

Этим и объяснялось жжение в области таза. По моей коже побежали мурашки. Если бы я оказалась способной к оплодотворению, он не ввел бы мне сыворотку. По сравнению с этим изнасилование внезапно стало казаться пустяком.

В Гонконге мы наблюдали феноменальное явление. После тысячелетий скрытной жизни на улицы вышли крысы. Они были наглыми. И опасными. Но на Мать-Природу можно положиться. Она всегда поддерживает кровавое равновесие. Очень быстро к кошкам и собакам присоединились хищные птицы, и популяция крыс уменьшилась.