– У меня есть свой дилер, и заказов хватает, спасибо тебе, но даже бы я не был таким, какой я есть – и каким буду, кстати… Даже если бы я не был таким, я бы все равно не позволил этим грязным бродягам трогать меня руками за член, не говоря уж о чем-то романтическом.
– Что такое MFC?
– Жареные Цыплята из Мэна. [92]Новое заведение. Раньше там были Жареные Цыплята из Юты.
– Жареные Цыплята из Мэна?
– Ага.
– Ты имеешь в виду Мэн, который через э»?
– Хрен его знает, – нахмурился Рой.
– Штат Мэн находится на севере США, – пояснил я.
– И? Что из этого? Что такого, Джаз?
– Я всегда думал, что жареные цыплята ~– это южное блюдо, которое популярно в таких штатах, как Кентукки, Теннесси или Луизиана. Знаешь, обычно говорят: южные жареные цыплята. Мэн всегда был знаменит морепродуктами и… омарами.
Он сардонически фыркнул, сморщив нос:
– Ясное дело. В следующий раз непременно расскажу об этом Базу и Спэну, когда загляну к ним. «Извините, ребята, вы подаете неправильное дерьмо: должны быть Жареные Омары из Мэна. Один тип с Уорвик-авеню говорит, что надо так. Пошлите к чертям цыплят и беритесь за омаров». – Он саркастически ухмыльнулся, как школьник, а потом перешел к более философскому вопросу: – Ты только послушай себя, Джаз, ты просто одержимый. Я думаю, все эти морепродукты из-за твоей новой пташки. Ты с ней мягкотелым стал, приятель. Мясо мало покупаешь; по вечерам из дому не выходишь; старик говорит, третьего дня ты стоял в магазине и ждал, чтобы узнать, какую песню крутят. Крис де Блин Бург. Что с тобой, приятель?
– Трудно сказать.
Рой понизил голос и внезапно снова стал выглядеть на свои семнадцать:
– Ее ведь сейчас тут нет, правда?
– Нет, она пошла к себе.
Он кивнул.
Я достал бумажник и протянул ему банкноту в десять фунтов.
– Отлично, – он вытащил пачку банкнот из нагрудного кармана и засунул мою купюру в середину. – Кстати, классное местечко, приятель. Просто хренов дворец. Я и сам себе такую хочу на следующий год; не возражаешь, если я быстренько гляну, как тут у тебя?
У меня не осталось времени, чтобы найти ответ на его вопрос, поскольку он уже исчез в студии.
Из-за двери раздался голос Роя:
– Очень здорово, Джаз. Очень. Черт. Здорово. Я и не думал, блин. Думал, это просто – знаешь – немного чернил, ручка, стопка бумаги, немного закорючек и ничего особенного. Но это… магия, блин.
Загудел сигнал домофона. Я подошел и нажал на кнопку, не снимая трубку, а потом отправился в студию, к Рою.
Он обернулся:
– Ты уж не обижайся, Джаз, приятель. Но тут и вправду охренеть можно. Уважаю.
– Спасибо.
– И сколько за такое платят?
– Сейчас ты смотришь на пару тысяч, Рой.
– Ни хрена себе.
Мы оба стояли, уставившись на «Наследство». Рой заговорил намного серьезнее, чем обычно, почти академично:
– Не возражаешь, приятель, если я кое-что скажу?
– Валяй.
– И что здесь написано?
Что написано? Мысленно вставляя пропущенные пока заглавные буквы, я вслух прочитал стихотворение:
Рой медленно кивнул:
– Нет, приятель, слова я и сам могу прочитать, я имел в виду другое: о чем здесь
– Ты хочешь сказать: что это
– Ага. Что это значит?
– Ну, – я сделал паузу. – Автор говорит этой женщине о том, что умирает каждый раз, когда покидает ее – и при этом оставляя у нее что-то важное…
– В смысле – кончает?