Каллиграф

Когда я въехал сюда, в квартире было две спальни; но, поскольку мне нужна была только одна, я изменил планировку, разместив в дальней части студию. Такое расположение гарантировало, что уличный шум будет проникать туда, когда я сплю, а не во время работы. Кроме того, оно давало дополнительное преимущество: я поставил чертежную доску, которую использовал как основу для листов пергамента, перед окном, выходящим на северную сторону, – из него открывался вид на чудесный сад – уединенное место, с четырех сторон окруженное старыми домами, похожими на тот, в котором я живу. В этот сад выходили погулять жители нашего квартала. Северная сторона – потому что каллиграфы предпочитают равномерный свет.

Моя студия не так просторна, как мне бы хотелось, но я все устроил так, чтобы место стало как можно более удобным и уютным. Там есть все, что мне нужно: справочники, лупы, ножи для заточки перьев, сами перья – лебединые для основного текста, более мягкие гусиные для работы с цветом, а для самых тонких деталей – вороньи перья. Освещение нельзя назвать совершенным, поскольку окно обращено не идеально на север, а под небольшим углом к северо-западу. Но самые лучшие результаты достигаются при естественном освещении, так что, несмотря на серьезную нехватку времени, я стараюсь не работать при искусственном свете.

– У тебя очень чисто. Мне нравится. – Сесиль стояла в дверях спальни, совершенно обнаженная, если, конечно, не считать зубной щетки. Она засунула щетку обратно в рот и лениво продолжала чистить зубы.

– Ты находишь?

Щетка покинула рот.

– Опрятно и чисто для одинокого мужчины, вот что я имела в виду. – Не сказать, что она использует слишком много зубной пасты. Правда, возможно, она ее просто проглотила.

– Спасибо. И много мужских квартир ты инспектировала?

– Да. – Энергичные движения щетки. – У меня много братьев, и они время от времени просят меня заглянуть и проверить, все ли в порядке для того, – она подняла брови, – чтобы приводить туда цыпочек.

Я достал из буфета две чашки.

Она нахмурилась:

– Но мои братья никогда не приводят своих цыпочек по второму разу. Они говорят: «Сесиль, это просто кошмар, в Дижоне нет ни одной хорошенькой цыпочки». – Она подошла и положила подбородок мне на плечо. – У тебя действительно есть клубника?

– Да.

– Я просто пошутила.

– Поздно. Теперь придется ее есть. У меня ничего другого нет. Хочешь сливок?

– Конечно.

– Отлично.

Она сделала пару шагов назад и остановилась, наблюдая за тем, как я мелю кофе.

В обычных обстоятельствах я бы предпочел включить мою старую верную «Бразилию» во всей ее сияющей славе, и она снабдила бы нас кофе, вкусом и ароматом которого можно было бы гордиться. На мой взгляд, настоящий эспрессо – это ценнейший дар современной Италии остальному миру – лучшее оправдание существования итальянцев. Тем временем здесь, в Англии, мы, похоже, готовы забыть наши традиции ради пойла из крупных торговых сетей, хлебая теплое молоко кофейного цвета с белесым осадком. Но кофеварка для приготовления эспрессо, на мой взгляд, слишком претенциозна для первого свидания (а оно все-таки было первым, несмотря на все, что произошло между нами прошлой ночью), а кроме того – и это главное – в результате получается всего две чашки, что существенно сокращает время завтрака в постели. Так что возьмем обычный кофейник.

– Мне отнести что-нибудь?

– Конечно.

Сесиль снова засунула щетку в рот, подхватила обеими руками чашки и повернулась на пятках.

Надо сказать, я люблю утро не меньше ночи. Самое приятное – просыпаться и оказываться первым, кто видит безмятежную красоту женского лица: ясный лоб, разметавшиеся волосы. («Она – все царства, я – все короли, одни мы в мирозданье…». Донн.) Но не менее интересно наблюдать за причудливой хореографией пробуждения и последовательности умывания, одевания и этого вечного «Где-же-мои-сережки?» и «Что-нам-теперь-сказать?», противоестественно долгое ожидание микроавтобуса или моего предложения поехать на метро. Как ни странно, я с нетерпением ожидаю даже общего похмелья (ведь напиваемся мы тоже вместе) и в особенности мимолетного удивления, которое порой переживаешь после совместного пробуждения. Удивления от того, что, несмотря на все помехи, которые так часто преследуют английские гетеросексуальные пары, двое взрослых незнакомых людей все еще могут оказаться в одной постели под влиянием простого каприза.