Каллиграф

– Я только хотела сказать, что вам полезно было бы немного расширить свой горизонт. Поехать и посмотреть Австралию. Отправиться на Большой Барьерный риф, потому что на самом деле вы даже не знаете, о чем говорите. Серьезно, вы должны на это посмотреть. Только подумайте: еще каких-то сто лет назад, чтобы объехать мир, нужно было потратить, по крайней мере, несколько месяцев, а путешественника преследовали болезни, природные катаклизмы, опасности, причиной которых были и человек, и природа. Даже поездка в Шотландию была вполне достойна эпоса. А сегодня несколько часов пути, несколько сотен долларов – и вы попадаете в любую точку мира. Как можно не радоваться этому? Как вы можете не воспользоваться этими достижениями? Вы просто узко мыслящий и, знаете ли, ограниченный человек. Как это говорят? Жизнь без открытий не стоит того, чтобы жить, – она пожала плечами. – Кажется, так. В любом случае, никогда не знаешь заранее, как поездка может расширить кругозор.

Еще раз «черт!».

– Вы говорите о месте. А я – о людях – вставил я.

– Давайте поговорим о людях, если хотите. – У нее на лице появилось задумчивое выражение. – Я, например, как раз из Австралии. Родилась там и выросла.

«Черт, черт, черт…»

На обратном пути она предоставила меня самому себе и только через некоторое время сделала шаг, чтобы вывести меня из отчаяния.

– Может, пришло время съесть сэндвичи? – предложила она.

– А откуда вы знаете, что я взял с собой сэндвичи?

– Я заглянула в вашу корзинку, когда вы ходили за водой, – она виновато улыбнулась, хотя было очевидно, что никакого раскаяния не чувствует.

– Хорошо. Давайте возьмемся за них. И я заодно открою бутылку вина. Хотя, боюсь, оно уже нагрелось…

Внезапно она взяла меня пальцами за подбородок и развернула мое лицо так, чтобы я посмотрел на нее:

– Кстати, я вовсе не из Австралии. Это была шутка. Так что не переживайте.

– Шутка?

– Да, – теперь она действительно смеялась.

Должно быть, я выглядел сильно озадаченным. Но это ее прикосновение, а не искреннее веселье и сам смысл ее слов, выбило меня из колеи.

Выражение ее глаз смягчилось.

– Правда, не стоит воспринимать все так серьезно.

Я понятия не имел, что сказать, а потому с неуместным профессионализмом открыл бутылку и налил вино в два бокала, которые перед тем тщательно помыл в пабе.

Вскоре мы уже ползли назад, к пристани возле ее дома, оставив далеко за кормой Маленький Сидней, возвращаясь в умиротворяющий Старый Свет, представленный Маленькой Венецией. На город опускался мягкий, благоуханный вечер, мы сидели в молчании, уплетая сэндвичи. У меня появилось несколько минут, чтобы восстановить утраченное равновесие и собраться с мыслями. Наконец Мадлен закурила и откинулась на спинку кресла, и так получилось, что она – совсем чуть-чуть – склонилась ко мне.

Тем временем у меня в голове – которую я никогда не считал своим самым разумным органом – сформулировалась проблема, для которой я теперь искал элегантное решение. Так или иначе, и довольно скоро, – я должен узнать ответ. И все же… если женщина отказывается добровольно сообщать вам информацию, совершенно невозможно задать вопрос о бойфренде и не создать ощущение неловкости. Сигналы? Никаких сигналов не было. Или, наоборот, их было слишком много. Она явно флиртовала. Но все женщины флиртуют. В особенности недоступные женщины. С интеллектуальной точки зрения, признаюсь, я проиграл. Я был в цугцванге. Мы миновали вольер с птицами, и я решил разобраться с этим вопросом до того, как мы достигнем туннеля Майда-хилл.

– Вот теперь я бы выкурил вашу сигаретку, если вы не возражаете, – сказал я для начала.

– Конечно, – она чуть подалась вперед. – На меня накатила такая лень. Понятия не имела, что Лондон может быть столь… приятным.

– Риджентс-парк часто недооценивают, – ответил я, принимая у нее и сигарету, и зажигалку, а в следующее мгновение она уже снова откинулась на спинку кресла. – Хотя я совершенно не понимаю, кто сейчас ходит в зоопарки – мне-то казалось, что они безнадежно устарели. И вроде бы птицы в гигантских клетках не должны вызывать ничего, кроме раздражения. Но когда попадаешь туда, вдруг видишь, что по зоопарку бродит множество чудаков, которым искренне интересно наблюдать за сонным пингвином или запущенным и жалким жирафом. Эти сигареты действительно из Таджикистана?

– Нет, из Дамаска.

– О! – Я глубоко затянулся. – Ну что же чертовски крепкие.

– Не очень. На самом деле они изготовлены и особого, тщательно отобранного табака, – она держала сигарету на вытянутой руке и рассматривала ее. – Самые лучшие можно найти в Сирии. И конечно, не в магазинах. У меня есть один турецкий друг переводчик, он всегда достает мне такие сигареты, когда я уезжаю с Востока. Его зовут Марио. Хотя это не настоящее его имя. По крайней мере, сирийские женщины зовут его не так.

Алкоголь начинал оказывать свое расслабляющее, магическое действие. Я мягко потянулся вперед, чтобы разлить остатки вина.

– Вы не возражаете?