Каллиграфия (СИ)

- Я полагала, что разговариваю с умным, целеустремленным человеком, который не бросает задуманного на полпути! - дерзко отозвалась Джулия. - Кто храбрился, что расправится с мафией не позднее весны?! А весна, вот она, привечайте!

- Не припоминаю, чтобы от меня исходила подобная глупость, - сквозь зубы сказал Кристиан. - Ты выдумываешь, моя дорогая.

- Я вам не дорогая! - вырвалось у  Джулии. В спешке подобрав свою кофту, она стрелой взлетела на холм. - Я призываю вас к действиям! Пора, синьор Кимура! - крикнула она оттуда.

Со злости Кристиан топнул ногой, развернулся и зашагал прочь. Он и сам прекрасно понимал, что пора. «Люси играет со мной - от нее не добьешься результата. Но и недооценивать ее нельзя. Шутки с кошкой в темноте добром не кончаются...»

***

Мышцы сводило судорогой, Аннет задыхалась в пыли, но всё равно продолжала держаться за седло, к которому была привязана корзина с цветами. До дебютантки долетали аплодисменты, смех и крики - толпа рукоплескала, толпа веселилась, толпа ревела. И сквозь весь этот рев Аннет едва улавливала указания Лионеля, стоявшего в центре левады. Он сочувствовал ей, потому что сам не раз выполнял этот трюк, один из сложнейших трюков, которые ему когда-либо приходилось демонстрировать. Его мать расположилась в углу огороженной площадки, и на ее лице читалось удовлетворение. Аргентинец, напротив, переживал. Его черты скрадывались тенью от сомбреро, которое он специально надел в честь праздника.

«Если она не упадет, если продержится до финального свистка, - думал он, - мы соберем богатый урожай. Сегодня люди готовы раскошелиться, они щедры в преддверии нового года. Может, нам хоть раз в жизни удастся поужинать на славу...»

Аннет молилась, чтобы не подвести своих благодетелей. Ведь в какой-то степени эта семья облагодетельствовала ее, дав ей кров и, пускай скудную, но пищу. Без поддержки аргентинца она была бы сейчас попрошайкой, нищенкой, бродягой на грязных улицах, и уж тогда Туоно точно бы ее сцапал.

Но первому в ее жизни выступлению суждено было окончиться провалом. Кольцо толпы прорвалось, и к загону, яростно работая кулаками, приблизился заместитель директора.

- Ага! - вскричал он. - Я полгорода оббегал, а она вот где развлекается! - Этот голос подействовал на Аннет, как ружейный выстрел. Руки ее ослабли, подогнулись, и спустя несколько ужасных мгновений она барахталась на земле, корчась от боли в спине. Лошадь встала на дыбы, и, если бы не Лионель, размозжила бы ей голову. Туоно выволок почти бесчувственную француженку за ограду, невзирая на возгласы возмущения и протесты публики.

- Я тебе покажу, как удирать! - пыхтел он, таща ее за волосы по пыльной дороге. - Я тебе покажу, мерзавка!

Лионель плакал, порываясь броситься ей на помощь, но отец крепко держал его, а мать в смятении твердила, что человек этот сумасшедший, невменяемый и, к тому же, чужестранец. Если девчонка принадлежит ему, тут уж ничего нельзя поделать.

Очутившись в безлюдном переулке, Туоно замедлил шаг и повернулся к Аннет, намереваясь ее проучить. Но та пребывала в столь жалком состоянии, что ее в пору было реанимировать: перепачканная, в рваной одежде, с окровавленными руками и разбитым коленом, она дышала хрипло и прерывисто, как будто ей не хватало воздуха. Серое лицо ее потеряло остатки всякой красоты, она исхудала и была похожа на высохшую иву со спутавшимися лозами волос.

- Ладно, своё ты получила, - смилостивился заместитель. - Через два проулка мой номер, приведешь себя в порядок, а там обсудим твоё задание. Вставай, доходяга! Пошла! - Он еле удержался, чтобы не пнуть ее в бок.

Аннет хотелось умереть. Трижды она пыталась подняться и трижды падала, стоная от нестерпимой боли. Туоно, это чудовище, стоял позади и сверлил ее взглядом, а потом вдруг вздернул за воротник и поставил на ноги. Пошатываясь, как пьяная, она с величайшим трудом добралась до гостиницы, подгоняемая бранью своего истязателя.

Портье изумленно уставился на них, когда они появились в дверях, однако, ни слова не проронив, подал Туоно ключ от номера и углубился в чтение газеты. Он был трус, этот служащий, трус, наученный не вмешиваться в чужую жизнь, какой бы невыносимой она ни казалась.

«Семейные конфликты, провинившаяся дочь, - думал он, пробегая взглядом по строчкам в рубрике новостей. - История стара, как мир».

Не дочь и даже не падчерица - Аннет была рабыней, невольницей, которой предстояло провести взаперти еще очень долгий срок. Где бы ты ни был - в жарких странах с пальмовыми пляжами или же на поясе вечной мерзлоты, - ты пленник, если не имеешь возможности насладиться морским бризом или сиянием нетронутых снегов.

«Кимура и компания уже на Крите, - скрежетал зубами Туоно. - Хотел бы я знать, что у них на уме». Он поделился своими подозрениями с Моррисом, и получил незамедлительный ответ, в котором Дезастро просил его ничего не предпринимать, пока не поступит должное распоряжение. И тот вынужден был прокисать в своем заграничном номере, третируя персонал и держа Аннет в черном теле.