Каллокаин

№ 135 был трусом и свою трусость скрывал. Во всяком случае, у него была положительная сторона – он стремился пронести через всю жизнь свой святой и великий момент. Остальные оказались так же трусливы, как и он, а некоторые еще трусливее. Встречались жалобщики, причем жаловались они не только на призвание, раны, болезни и страх, что было их личным выбором, но и на массу мелочей: койки в Доме, ухудшение питания (они тоже заметили!), халатность медиков. Вероятно, в их жизни тоже было великое мгновение, но даже если так, оно успело кануть в недосягаемую даль. Возможно, им не хватило силы воли № 135, чтобы удержать этот великий миг при себе. Мне пришлось признать: в поведении охваченного каллокаиновым угаром № 135 героического было мало, но в сравнении с остальными именно он показался мне условным героем… Впрочем, в подопытных, которых мы использовали в первое время, вскрывались и другие пугающие вещи: странности разной степени выраженности, жуткие фантазии, тайное необузданное распутство. Семейные люди, обитавшие не в Доме, а в собственных квартирах, рассказывали о своих супружеских проблемах так, что становилось одновременно противно и смешно. Словом, я был чрезвычайно разочарован то ли Службой Добровольного Самопожертвования, то ли бойцами Мирового Государства, то ли вообще человеком как биологическим видом.

И каждому Риссен с равной торжественностью объявлял, что все ценные тайны надежно защищены от разглашения. Принять это мне было трудно.

После особенно яркого случая – в первый же день перед обедом – мужчина фантазировал на тему убийства на сексуальной почве, которого он явно не совершал и никогда не совершит, я не смог удержаться и дал волю своему болезненному настроению, обратившись к Риссену с довольно немотивированными извинениями за моих подопытных.

– Вы действительно считаете их отпетыми подонками? – тихо спросил Риссен.

– Разумеется, не все они маньяки in spe[1], – ответил я, – но все они ущербны сверх всякой меры.

Я ждал поддержки. Она снизила бы градус неловкости, мне бы стало легче. Но когда я заметил, что он не разделяет мое отвращение, неловкость возросла вдвое. И тем не менее по пути в столовую мы продолжили разговаривать.

– Сверх меры, да, мера… – повторил Риссен. После чего продолжил, сменив тон и тему. – Радуйтесь, что вам не попались нормативные святые и герои; подозреваю, что я бы не поверил в это. Кстати, ни один настоящий преступник нам также пока не встретился.

– Да, но последний, последний! Я признаю, что он не сделал ничего дурного, и не думаю, что он когда-нибудь совершит злодеяния, которые воображает, поскольку уже стар и содержится в Доме, где контроль безупречен. Но представьте, что он молод и способен превратить свои желания в действия! Для подобных случаев и будет полезен мой каллокаин. С его помощью можно предвидеть и предотвратить многие изуверства, отныне ничего внезапного, все будет пресечено на корню…

– При условии, что вы работаете с нужными людьми. Что тоже трудно. Вы же вряд ли думаете, что можно исследовать всех?

– Почему нет? Почему нельзя исследовать всех? Я понимаю, что пока об этом можно только мечтать, но тем не менее! Я верю, что наступит время, когда назначать человека на должность будут только после каллокаинового теста, который станет таким же обычным, как нынешние психо-технические тесты. Таким образом, в открытом доступе будет информация не только о профессионализме претендента на должность, но и о его бойцовских качествах. Я готов даже представить обязательное ежегодное каллокаиновое тестирование всех без исключения бойцов…

– У вас грандиозные планы на будущее, – заметил Риссен, – но для этого потребуется очень крупный административный аппарат.

– Босс, вы абсолютно правы, крупный аппарат здесь просто необходим. Потребуется принципиально новое ведомство с многочисленным штатом, который можно набрать из сотрудников ныне действующих промышленных и военных организаций. До установления нового порядка нам, видимо, потребуется увеличить общую численность населения, о чем уже много лет, но пока безрезультатно твердит пропаганда. Возможно, нам надо поставить на новую захватническую войну, которая сделает нас богаче и продуктивнее.

Но Риссен покачал головой.

– Нет, конечно, – произнес он. – Если выяснится, что из всех проектов именно ваш нужно осуществить в первую очередь, что именно он поможет нам преодолеть наши доминирующие… да, назовем это «наши доминирующие страхи», то новое ведомство появится. Оно обязательно появится – мы снизим уровень жизни, нарастим работоспособность, и великое приятное чувство тотальной защищенности и безопасности компенсирует нам все наши утраты.