Калоша волшебника, или Занимательное пособие по правилам поведения

Проходя мимо овощной лавки, мальчишка залюбовался выложенными на лотках фруктами. Едва он остановился, как из распахнутой двери выскочил хозяин магазинчика и, расплывшись в улыбке, жестом предложил свой товар. Юрка был не прочь угоститься, но денег у него не было, и он красноречиво вывернул карманы.

Зеленщик ободряюще подмигнул, достал из кошелька монету и вручил Юрке, а потом снова радушно указал на лоток.

— Понятно. Это вы мне в долг даёте, — сообразил Юрка.

Мальчишка не стал отказываться, твёрдо соблюдая принцип: дают — бери, бьют — беги. Он взял маленькое лукошко с клубникой. Зеленщик обрадовался так, словно Юрка сделал ему подарок, и, вместо того чтобы забрать деньги назад, добавил ещё одну монету.

Юрка от удивления застыл с раскрытым ртом. Даже при всей своей буйной фантазии он не мог представить себе страну, где продавец платит покупателю за покупку. Вранция ему явно нравилась.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он хозяина лавки.

Тот приветливо закивал в ответ, что-то проворковал на своём языке и жестом показал, что клубнику надо есть.

Юрка не заставил себя упрашивать. Он, улыбаясь, положил ягоду в рот, и тут с ним произошла страшная перемена. Лицо вытянулось. Улыбка превратилась в гримасу ужаса. Глаза выпучились, и из них ручьём покатились слёзы. Дыхание перехватило, и Юрка зашёлся в удушающем кашле. Ему показалось, будто он проглотил огнедышащего дракона и пару факелов в придачу. Сочная и сладкая на вид клубника была щедро нашпигована красным перцем.

Зрелище явно позабавило хозяина магазинчика. Увидев, как Юрка отплёвывается и хватает ртом воздух, пытаясь загасить бушующий во рту пожар, зеленщик заливисто расхохотался, похлопывая себя по ляжкам. А когда наконец Юрка откашлялся и обрёл способность говорить, зеленщик одарил его открытой и дружелюбной улыбкой и с акцентом произнёс:

— Щутка.

— Ничего себе шуточки! — в сердцах воскликнул Юрка.

— Щутка, щутка, — подтвердил продавец с таким радостным видом, что сразу стало ясно: человек не в себе и спорить с ним бесполезно.

— Да ну вас, — махнул рукой мальчишка и, насупившись, побрёл дальше.

После такого угощения настроение у него несколько испортилось. Да и город оказался не таким замечательным, как на первый взгляд. Видимо, улицы тут никогда не подметали. Повсюду была набросана солома, а идти по колено в жухлой траве — не самое большое удовольствие. Кое-как добравшись до конца улицы, Юрка заметил на углу отделение связи.

«Может, отправить домой письмо? Вот все удивятся. А то ведь не поверят, скажут, будто я всё выдумал», — решил он.

Вспомнив, что в кармане у него всё ещё лежат монеты зеленщика, Юрка повеселел и зашёл на почту.

За стойкой сидела миловидная девушка. Мальчишка протянул ей монету и указал на конверт. Девушка подала конверт, а потом любезно улыбнулась, достала банку чернил и невозмутимо плеснула её содержимое Юрке на рубашку.

— Эй, что вы делаете! Вы что — с ума сошли? — заорал мальчишка, глядя, как по рубашке расползается тёмно-синее пятно.

Вместо того чтобы извиниться и как-то загладить свой проступок, девушка захлопала в ладоши и засияла от радости, точно это самый счастливый день в её жизни.

— Да вы что! Как вам не стыдно!

От обиды у Юрки на глаза навернулись слёзы. Он знал, что за рубашку ему точно влетит. Мама даже слушать не станет ни про какую сумасшедшую почтальоншу. Наверняка подумает, что он сам испачкался.

— Не понимать, — развела руками девушка.

В это время из служебного помещения вышел толстенький добродушный мужчина в форменном кителе, оказавшийся начальником почты. В поисках справедливости Юрка обратился к нему. Он показал на чернильное пятно и пожаловался:

— Смотрите, что она сделала. Ненормальная какая-то. Облила меня чернилами. Теперь мне из-за неё достанется по первое число.

— Первое числё, первое числё, — закивал толстячок, указывая на отрывной календарь. На листке значилось: 1 апреля.

— Это, что ли, шутка? — вскипая, спросил Юрка.

— Щутка, щутка, — поддакнул начальник почты.

— Разве так шутить можно? — насупился Юрка.

— Можьно, можьно, — эхом отозвался толстячок, взял злополучную банку с чернилами и, обнаружив, что она ещё не пуста, вылил остатки чернил прямо мальчишке на голову.

Теперь служители почты хохотали в два голоса, сгибаясь от смеха в три погибели и хватаясь за животы.

Потеряв дар речи от негодования, Юрка стоял и беззвучно открывал рот, а потом выскочил из помещения, громко хлопнув дверью. Объясняться с сумасшедшими было бесполезно.

На перекрёстке стоял полицейский. Юрка, не долго думая, направился к нему. Он горел желанием найти управу на обидчиков. За порчу имущества они должны были ответить. Полицейский козырнул и приготовился слушать.

Юрка начал объясняться, для пущей вразумительности сдабривая слова жестами.

— Там, — он махнул рукой в сторону почты, а потом выразительно повертел пальцем у виска, — ненормальные какие-то. Вот, чернила на меня вылили. Теперь рубашку придётся выбрасывать, а она почти новая.

Он показал на рубашку, и лицо его вытянулось от удивления. Пятно бледнело и испарялось на глазах.