Кальпа

После недели молчанки Ира вдруг подошла ко мне после занятий, и мы вместе поехали домой, как ни в чём не бывало. А после ужина она сама пригласила меня к себе в комнату – в первый раз за всё время! Усадила меня рядом с собой на диван, и мы вместе стали заниматься английским. Когда Люда пришла с работы, удивилась такой перемене, но ничего не сказала. Закончив занятия и пожелав Ире спокойной ночи, я отправился к себе на диван в большую комнату.

Дождавшись, когда все угомонятся, перебрался в соседнюю комнату в постель к Люде. Но когда я начал её целовать, вдруг почувствовал на лице солёную влагу, поэтому спросил:

– Ты плакала, что случилось?

– Не обращай внимания, всё хорошо. Просто представила, что когда ты возьмёшь в жёны Иру, то меня бросишь и забудешь.

Я попытался её утешить, обещая, что наша с ней любовь не закончится, и я стану трахать их обоих. Она начала возмущаться, что такое невозможно в принципе, но когда я раздвинул ей ноги и воткнул член, все аргументы у неё закончились. Ночью она пришла ко мне ещё раз, а под утро я к ней. В институт с Ирой я поехал умиротворённый и довольный, как кот!

В автобус набилось довольно много людей, и Ира вдруг спросила меня:

– А почему ты от меня отстраняешься, словно брезгуешь ко мне прижиматься?

Я удивился формулировке и противоречивости требований: то «грабли не распускай», то «почему не прижимаешься»?

– Стараюсь сдержать напор толпы, чтобы тебя не раздавили.

– Не надо. Лучше обними меня.

Повиновавшись, я почувствовал, как мой член прижался к её животику, и сразу перспектива затащить желанную Иру в постель превратилась из отдалённо-туманной в животрепещущую. По-крайней мере, мой член отреагировал именно так, но Ира меня быстро охладила, сунув кулак мне под рёбра и прошептав:

– Веди себя прилично!

– Да я тут не причём, обычные рефлексы.

– Тихо! Не ори на весь автобус.

В тот же день после занятий – а в тот раз они у нас закончились одновременно – она согласилась пойти со мной погулять в парк возле их дома. Мы прошлись по аллеям, и вдруг она направилась к той самой лавочке, где я первый раз натянул Люду. Заподозрив неладное, я удивлённо спросил:

– Ты куда?

– Это наша с мамой любимая скамейка. Она всё детство водила меня сюда гулять. Садись, что стоишь столбом?

Облегчённо вздохнув, что никакого разоблачения не планировалось, я присел рядом и пододвинулся к ней вплотную, она не возражала.

– Ты всю неделю не пил с Ромкой, да и сам тоже не прикладывался. Значит, не алкаш, и не всё у нас потеряно. Поэтому можешь потрогать меня за грудь.

Я попытался просунуть руку ей за воротник, чтобы добраться до грудок, но она на меня зашипела:

– Куда холодными руками за пазуху? Сдурел?

– А хоть куртку расстегнуть можно?

Она вжикнула молнией, и я взялся за вожделенную юную сиську. Она оказалась маленькой, твёрдой, а ещё я почувствовал, что Ира ходила без бюстгальтера. Прощупать сосок мне мешала толстая вязаная кофта.

– Больно же так! Не щиплись!

Я «ослабил хватку», наклонился к милому личику и поцеловал Иру в губы. Она не возражала, и поцелуй у нас затянулся минуты на три. А оторвавшись от меня, она вдруг сделала странный вывод:

– Целуешься классно, значит, жигало ты первостатейный. Сколько женщин у тебя до меня имелось?

– Вовсе нет, у нас с тобой всё само собой хорошо получается, – рассказал бы я ей, кто меня совсем недавно учил целоваться, но ведь нельзя! – А с женщиной у меня только один раз и получилось всего!

К сожалению, я оказался не готов к такому разговору и явно ляпнул не то, поэтому Ира тут же встала «в стойку» и принялась выпытывать:

– Кто она? Я её знаю? Она с нами в институте учится? И что означает «только один раз»? Целовался, или ещё больше? Если так, то пока не принесёшь справку из венерического диспансера, можешь убираться в общежитие!

Мне пришлось врать напропалую, на ходу придумывая небылицы, так как только сейчас я осознал, что рассказывать ей про секс с уборщицей за три рубля ни в коем случае нельзя!

– Целовался я ещё в школе с тёткой моего друга.

– Так ты ещё и со старухами целуешься?

Она с силой вынула мою руку у себя из-за пазухи и рывком застегнула молнию.

– Какие старухи? Мне семнадцать, а ей двадцать три. Я ей в разговоре случайно пожаловался, когда она стала меня расспрашивать про наших девчонок. Спросила у меня: какие у нас с её братом успехи у противоположного пола. Я и сказал, что они смотреть не хотят в нашу сторону, говорят, что мы даже целоваться не умеем. И тогда она ради смеха предложила научить меня, вот и всё.

– И чему она тебя учила?

Тут я немного расслабился и стал пересказывать замечания, которые недавно мне делала Люда:

– Что губы слишком сильно напрягаю, а надо их расслаблять. Стараться не слюнявить её, и что, когда целуешься, не надо сжимать девушке шею.

– Так ты её ещё и придушить хотел? А за грудь её лапал? Она у неё больше моей?

– Нет, за грудь не трогал, даже не пытался. А за шею взял её неосознанно, случайно.

– Понятно, значит, шею от тебя мне надо беречь. Ладно, пойдём домой, а то холодно.