Калужанин-герой. Подвиг унтер-офицера Старичкова

Вероятно в том же 1807 г. купленный на пожертвованные калужанами деньги дом, согласно решению Городской думы, был передан матери Старичкова. В течение последующего времени дом–памятник находился во владении ближайших родственников Старичкова. Сведений о том, что незамужняя сестра героя, Прасковья, вступила в брак и ее муж принял на себя фамилию Старичкова, не имеется. Вероятнее всего, после смерти Марфы Васильевны дом перешел во владение потомкам по линии старшей сестры – Натальи. Так, в 1843 г. некий Иван Иванович, надо полагать племянник Старичкова, обращался в Думу с просьбой о ремонте пришедшего в ветхость дома[113]. В 1899 г. владелицей дома названа внучка сестры Старичкова – Натальи[114]. В том же году корреспондент газеты «Калужские губернские ведомости» В. И. Соловьев писал о состоянии дома следующее: «Не мешало бы также городскому обществу обратить внимание на принадлежащий ныне бедным наследникам Старичкова дом, приходящий в ветхость и отдаваемый ими в наймы под что попало. Теперь в нижнем этаже этого дома помещается портерная – тот же кабак»[115]. На первом этаже в 1910–х гг. располагалось красильное заведение Костроминой[116]. В 1912 г. дом находился в опекунском управлении, а из родственников Старичкова в Калуге жил лишь его 20–летний правнук – мещанин Александр Васильевич Никаноров[117].

«Дом Старичкова». Фото В. Н. Ченцова. Нач. XX в.

Памятная доска. Была установлена в Троицком кафедральном соборе (слева, открытка, нач. XX в.) у «Старичковского знамени». 1866 г. (КОКМ. КЛ 1578)

На доме, получившем название «дом Старичкова», была установлена памятная деревянная доска с надписью на железных листах, сообщающая о подвиге унтер–офицера. В 1843 г. владелец дома ставил Думу в известность, что «вывеска, написанная на железных листах о похвальном предка нашего поступке от времени изгладилась, которая также требует вновь быть написанною»[118]. Вероятно, по этому вопросу ничего сделано не было и к исправлению памятной доски в 1845 г. обращается только что вступивший в управление губернией гражданский губернатор Н. М. Смирнов. 5 октября 1845 г. он напоминает Думе о статусе дома Старичкова и обращает ее внимание на то, что «имеющаяся под сим домом надпись, свидетельствующая о доблестном поступке Старичкова, от времени, почти совсем уничтожилась. Представляю Думе при первом собрании городского общества, предложить оному пожертвовать некоторую сумму на возобновление надписи над домом Старичковых и мне о последующем донести»[119]. К1848 г. это предложение губернатора было выполнено и в «Калужских губернских ведомостях» уже писали о существовании особой надписи «о случае, по которому дом этот был выстроен Калужским купечеством»[120]. Содержание первоначальной надписи остается неизвестным.

Находившаяся на доме памятная доска в 1860–х гг. была сорвана во время бури. Она появилась снова по инициативе отставного генерал–майора А. Я. Мирковича, последовавшей в 1866 г. Миркович предлагал сделать новую надпись следующего содержания: «Дом, пожертвованный в 1807 году, по приговору Калужского городского общества, семейству Старичкова, в признательность к подвигу их согражданина унтер–офицера Семена Артамонова Старичкова, спасшего во время сражения под Аустерлицем знамя Азовского пехотного полка и умершего от нанесенных ему тяжких ран в бою»[121]. Однако этот вариант, по всей видимости, не был принят. В конце XIX и начале XX вв. на доме висела доска с надписью: «Дом № 474 наследников унтер–офицера Старичкова, спасшего знамя в 1805 г.»[122] Таким образом, на протяжении более ста лет дом–памятник украшала надпись, которая должна была напоминать калужанам о подвиге их земляка унтер–офицера Старичкова.

***

В 1830–1840–х гг. особое внимание к героическому деянию Старичкова проявилось со стороны военного ведомства. Это был период оформления теории официальной народности, базировавшейся на тезисе о патриархальной природе российского государства, в котором все сословия беззаветно преданы монарху, постоянно заботящемуся о благе своих подданных. В связи с этим всячески подчеркивалась отеческая связь императора со своей армией и беззаветное служение престолу русского солдата. Примеры, иллюстрирующие это положение, брались из войн начала XIX в., и в основном из эпохи 1812 г. В этой связи подвиг Старичкова не мог быть обойден молчанием, так как он наиболее ярко демонстрировал верность присяге унтер–офицера, не пожалевшего жизни ради спасения знамени, и великодушие императора, облагодетельствовавшего за этот подвиг семью героя. К этому прибавлялось стремление калужан увековечить память о своем героическом земляке и желание оказать семье возможное пособие. Поэтому не случайно, что подвиг Старичкова, получивший широкую огласку в 1806 г., спустя почти 30 лет оказался снова востребован.