Камарад

На дворе уже стало смеркаться и похолодало, но мы, разгоряченные и умиротворенные, с жадностью накинулись на еду. Когда первый голод утолили, то пришла пора поговорить. Я рассказал Вике все что узнал и о том, как сражался с бандитами и нашей словесной перепалке с Петровичем. Девушка внимательно выслушала, задавая время от времени уточняющие вопросы.

— Значит уничтожение порталов — утопия, — подвела она итог.

— Не факт, — ответил ей. — Возможно и сработает твоя бомба, да и людей у неизвестных захватчиков планеты слишком мало. Кстати, техническими средствами они тут тоже не слишком-то могут распоряжаться.

— Потому что тебя наняли на перевозку груза? — поняла она меня.

— Да, другого вывода нет, — кивнул я. — А вот что это такое за поле, которое они на планету напустили и почему нас не могут атаковать их демоновы создания? — пожал плечами.

— Мартышки искусственно выведенные зверьки? — нахмурила она лоб.

— Да, заметь, люди стали приспосабливаться и давать отпор — мартышки мутируют. Не удивлюсь, если после того как заговорили автоматы, то зверьки приобретут дополнительные способности.

— И что ты собираешь делать?

— Есть еще какая-то сила, которая противостоит нашим заказчикам, — задумчиво проговорил я, — может и поэтому они не могут развернуться в полный рост со своими технологиями. На этом можно было бы сыграть, но вот на контакт никто идти не собирается.

— Кир, это понятно, делать что?!

— В первую очередь жить, — пожал плечами и обнял Вику. — И любить и страдать, наслаждаться каждым прожитым днем и пытаться помочь людям.

— Таким как Петрович? — прищурилась она.

— Кстати, что там у тебя с его людьми произошло?

— Ничего, — в очередной раз поморщилась девушка и сделала большой глоток вина. Увидела, что я не поверил, произнесла: — Честно! Я выбралась на берег, а ко мне вразвалочку направился какой-то тип, как потом поняла, из тех, что на нас напали. Он уже и ремень стал расстегивать с мерзкой такой улыбкой. А у меня ни оружия, ни сил, одни слезы. Дойти не успел, на груди кровь проступила, а из леска мне объяснили, что это твои друзья. Нет, потом они намекали, что мне придется на них передком работать, а ты против Петровича ничего не сделаешь. По правде говоря, — она зябко передернула плечами, — в какой-то момент поверила. Такая тоска навалилась, хоть волком вой. Решила, что при удобном случае пулю себе под сердце пущу или вены вскрою, но, — она подняла на меня глаза, в которых блеснули слезы.

Договорить ей не дал, обнял и жарко поцеловал. Вот только она почти сразу отстранилась и обеспокоенно спросила:

— С тобой все в порядке?

— Нормально, — пожал плечами.

На боль от этого простого действия внимания уже не обращаю, как и на пульсирующее жжение в ноге. Девушка положила ладошку мне на лоб.

— Да ты весь горишь! У тебя температура!

— Ой, это от парилки, — отмахнулся я, а потом провокационно спросил: — А не замерзла ли ты девица, не замерзла ли красавица? Пойдем, согрею тебя!

— Кир, перестань! — она хлопнула меня по плечу.

— Твою в кардан и раздатку!!! — непроизвольно вырвалось у меня, а перед глазами круги от боли.

— Кир! Что с тобой?! Рана?

— Черт! Похоже, пуля-то от чудо напитка не рассосалась. Как в воду глядел, когда Петровича лечил!

— Да по фигу мне твой Петрович! С тобой что?! — воскликнула Вика.

— Со мной все просто, — хмыкнул я, немного приходя в себя. — Необходимо достать пули, а потом полить коньячком пришельцев.

— А кто их доставать станет?

— Не тупи, — улыбнулся я и посмотрел в расширенные зрачки своей напарнице. — Кроме тебя никому этого доверить не смогу!

— Ты с ума сошел! — подскочила она на ноги.

Двадцать минут мы препирались и только когда я встал на ноги и, сделав шаг, охнул и упал на колени, Вика согласилась попытаться.

Для операции мы выбрали баню. Туда и идти всего ничего, опять же дерево от мартышек в случае чего защиту даст, да и отбиваться легче там, где всего одно окно. Воды тут навалом, печь опять же пригодится для прокаливания ножа. Классный он у меня, прямо на все случаи жизни: щетину сбрить и пули из тела доставать, а еще я им деревца срубал и рыбу чистил. Проблему с освещением Вика решала сама, смастерив что-то отдаленно напоминающее факел. Принесла она и инструменты из Камарада, хотя пока ходила по темноте, попереживать пришлось. Вдруг мартышки ее подловят? Я же в это время уже и двинуться от боли с трудом могу, как-то резко самочувствие ухудшается.

— Ты свою конструкцию поставь в ведро, а то еще спалишь баньку-то, — дал ей рекомендацию, боясь, что факел далек от своих средневековых товарищей и может развалиться, когда загорится.

Девушка меня послушалась, потом прокалила лезвие ножа и тонкие пассатижи с длинными носиками (именно ими и собрались пули извлекать) в печи и подошла ко мне.

— Слушай, у тебя такое кровожадное выражение лица, что мне аж страшно! Ты из меня, случайно, шашлыка нарезать не хочешь? — шучу, чтобы ее подбодрить и отвлечь, хотя в этом и собственный интерес имею, так как такими дрожащими руками, в которых нож ходуном ходит, она мне чего-нибудь ни того отрежет на раз.