Камбэк

– Расскажешь? – Виктор подвинул поближе к кровати стул и сел напротив меня.

– А разве Вы не знаете? – в свою очередь подозрительно прищурилась я.

– Знаю официальную версию. Теперь хочу послушать твою.

– Мы с Владом – это мой парень – ехали на дачу. Всё было хорошо, мы не нарушали скоростной режим, но какой-то придурок вылетел на встречку. Чтобы уйти от столкновения, Влад съехал на обочину и когда вырулил обратно на дорогу – нас стало заносить. Не знаю, может он потерял управление, но нашу машину закружило и выкинуло на встречную полосу. Владик резко затормозил, сильно ударился головой об руль… А в этот момент прямо на нас ехала на полной скорости фура, – я запнулась и поморщилась, вспоминая этот страшный момент, – Мне удалось отстегнуть ремень Влада и вытолкнуть его из машины, сама выбраться не успела… Дальше я ничего не помню, но точно знаю, что удар был. Неужели водителю фуры удалось свернуть в сторону, и он лишь слегка задел наш автомобиль? Никто не пострадал? И самое главное: как Владик? Где он? С ним всё в порядке?

По мере моего рассказа выражение лица Виктора становилось всё мрачнее и мрачнее, заставляя меня волноваться всё больше. Доктор тоже это заметил, так как один из приборов вдруг тревожно запищал.

– Милая, да у тебя пульс зашкаливает! – покачал он головой и взял меня за руку, ободряюще сжав её, – Не надо нервничать. Сейчас уже всё хорошо!

– Вы мне не ответили: как Влад?

– Извини, но ни о каком Владе я ничего не знаю. Вместе с тобой к нам в больницу человек с таким именем не поступал. Вообще кроме тебя в тот день никого больше не было.

– Надеюсь, его всё-таки не задели другие машины, – прошептала я, чувствуя, что сердце продолжает бешено колотиться в груди.

– Какого числа произошла эта авария? – поинтересовался Виктор, так и не отпуская мою ладонь.

– Двадцать восьмого декабря.

– Какого года?

– Прошлого, естественно, раз я столько месяцев без сознания была.

– А прошлый год, какой был? Скажи, пожалуйста.

Я удивлённо посмотрела на доктора и, дрогнувшим голосом, ответила:

– Две тысячи тринадцатый…

Виктор как-то странно закашлялся, чем снова вызвал во мне чувство нарастающей тревоги.

– Скажите, а вы никогда не носили бороду? – тихо спросила я.

– Было дело. Но дети-пациенты пугались, и поэтому приходится мне теперь ежедневно бриться. Лада, ты пока отдыхай, а я скоро вернусь. Возможно даже не один, а с твоими посетителями, – врач подмигнул мне и быстрым шагом вышел из палаты.

Время в ожидании тянулось утомительно скучно. Я успела прокрутить в голове кучу воспоминаний, задаться десятками вопросов, изучить взглядом «от и до» свою небольшую комнатку и упорно боролась с накатывающей от безделья дрёмой. Мне было страшно засыпать: а вдруг я снова очнусь непонятно где? Например, в двухтысячном году или в другом городе!

Я начала шевелить руками и ногами, разминала пальцы и затёкшие кисти. Это оказалось полезнее, чем созерцание потолка, и уже спустя минут пять ощутила, как в мышцы возвращается жизнь.

«Авось, и встать скоро получится!» – воодушевилась я, хотя умом понимала, что сделать этого сегодня точно не получится.

Из коридора послышались приближающиеся голоса и топот ног. Слегка приподнявшись на локтях, я с ожиданием уставилась на дверь: интуиция подсказывала, что идут именно ко мне. И она оказалась права, ибо спустя несколько секунд дверь палаты широко распахнулась, впуская… маму с папой Владика. Ой, то есть моих маму и папу! Или всё-таки его?..

«Мама снова перекрасила волосы в светлый», – отметил внутренний голос, но я не успела развить эту мысль, поскольку оказалась в её крепких объятьях.

– Владочка! Солнышко моё! – заплакала она, хаотично покрывая моё лицо поцелуями. Папа, потоптавшись несколько секунд в нерешительность, обхватил нас обеих руками и просто уткнулся лицом в мои волосы, и я чувствовала, как его тело слегка подрагивает. Видимо, он тоже плакал…

Обнимая родителей в ответ, я пыталась осознать, что же происходит. Где я сейчас нахожусь? Всё ещё в две тысячи тринадцатом году или вернулась в своё время? Судя по реакции родителей, по тому, как ко мне обратилась мама, и учитывая её «ново-старый» цвет волос, – я всё-таки вернулась в свою реальность. Но как? И что здесь делает Алина?

***

– Мне кажется, надо рассказать Ладе о том, что с ней произошло, – произнёс Виктор, когда родители вдоволь меня нацеловали и наобнимали, – Поскольку сейчас у неё на фоне стресса искаженное понимание действительности.

– Да, объясните мне! – согласно закивала я головой.

Мама с папой переглянулись, словно решая, кто из них будет рассказчиком.

– Ты совсем ничего не помнишь? – с сочувствием в голосе уточнила мама.

– Смотря что, – уклонилась я от точного ответа, так как не знала, стоит ли заикаться о своём путешествии в прошлое, – Кстати, скажите мне, наконец, какое сегодня число и год?

– Седьмое января две тысячи девятнадцатого года, – подал голос папа и широко улыбнулся, – Подарок на Рождество получился замечательный!

«Вот прикол: в этот раз ты очнулась в будущем!» – ехидно хихикнул мой внутренний голос.