Камбер-еретик

Рождественский полдень был не ярче рассвета. Снег повалил еще гуще, но не остановил верующих, собравшихся на праздник Рождения Царя Царей и возведение на престол их нового архиепископа. Новость быстро облетела все закоулки Валорета, вспышка зла и враждебности, смерть Джеффрая — все это отступило в прошлое. Те самые люди, что пламенели ненавистью к Дерини, избрание еще одного Дерини архиепископом встретили как искупление своих грехов. У Элистера Келлена была прочная репутация одного из наиболее здравомыслящих и притязательных представителей его расы, он был верным и мудрым канцлером. Если король Синхил столько лет находил нужным держать его возле себя, значит, его советы были не так уж плохи.

Ненастный день внутри собора Всех Святых оборачивался сумраком. Храм был стар, немногочисленные окна высоко от пола, с темными цветными стеклами, пропускали совсем немного света. Теперь строили иначе, особенно ярким был контраст между этим старым собором и более поздним в Ремуте. Свечи, во множестве зажженные по случаю праздника в шандалах и паникадиле, отбрасывали густые тени, скакавшие в боковых нефах и хоронящиеся по углам. Стечение народа было необыкновенным. Пожалуй, никогда прежде в провозглашении главы церкви не виделся так явно перст Божий.

Находившийся за хорами алтарь был единственным пятном яркого света. Полчаса назад на помост поднялся новый архиепископ Валоретский и примас Гвиннеда, известный миру под именем Элистера Келлена. Сидя на троне, принадлежавшем Джеффраю и Энскому, Камбер получил кольцо и митру из рук архиепископа Роберта Орисса и с молитвой поднял большой крест — символ своего сана — и передал на хранение верному Джорему.

Сидя на троне, он принял выражения почтения и верности от девяти поддержавших его епископов, еще надеясь, что по крайней мере некоторые из оставшихся отцов церкви сумеют вырваться из-под власти Хьюберта и присоединятся к своим собратьям.

Рождественская месса служилась под руководством Камбера. Орисс и Эйлин прислуживали ему. Все это время он не переставал беспокоиться о Райсе, который не вернулся и не дал о себе знать. Прежде чем покинуть свои покои, Камбер пытался с помощью Джорема дотянуться до мозга Целителя и попробовать вызвать его на контакт. Ничего не вышло, только добавилось уверенности его предчувствиям об опасности, грозившей зятю. Если только Райс не заглушал намеренно распространение своих мыслей. Это могло понадобиться, например, для лучшего взаимодействия с Тависом и Джаваном и Бог весть для чего еще.

Но оставалась вероятность того, что случилось нечто страшное, нет, скорее всего не смерть, но что-то немногим лучше. В прежние времена Камбер не сомневался бы, что Тавис не представляет никакой опасности для Райса, но теперь времена были далеко не прежние.

Камбер снова опустился на трон примаса, пока священники и служки уносили обрядовые предметы, а монахи пели рождественский антифон. После того как закончится движение у алтаря, оставались только архипастырское благословение и обращение к верующим. Оглядывая хоры и неф, Камбер видел коленопреклоненных людей, лица, обращенные к нему в ожидании его первого слова к прихожанам. Все затихли, даже обычный в людском скоплении шорох шагов, кашель и шепот не нарушали возвышенной гармонии песнопения.

Джорем подошел к отцу с украшенной драгоценными камнями митрой, которую новый архиепископ снял на время мессы, и Камбер слегка нагнул голову, чтобы Джорем мог надеть ее. В левой руке Камбер держал архиепископский посох, прекрасный образец мастерства человеческих рук, украшенный золотом, слоновой костью и редкими жемчужинами неправильной формы, обрамлявшими миниатюры, резаные по кости, с изображениями жития святых. Стоя справа от трона, Джорем держал на украшенном золотыми листьями жезле крест примаса. Не желая дополнительно испытывать чувства людей к Дерини, Джорем надел белый стихарь вместо синего михайлинского. Для одного дня было достаточно и архиепископа-михайлинца.

Джебедия проталкивался сквозь толпу, облаченный в темно-серый плащ, он тоже на время отказался от вызывающего синего. На добродушном лице была тревога. Взглянув на сына, Камбер понял, что и Джорем заметил Джебедию. У старавшегося не слишком привлекать внимание Джеба уйдет несколько минут на то, чтобы добраться до помоста. Неужели что-то случилось? Может быть, Джебедия имеет известие от Райса? Камберу хотелось использовать способности, но он знал, что не осмелится сделать это — собор не комната Камберианского совета. Придется ждать Джебедию.

А в соборной ризнице возникли над Порталом Тавис и Райс. В первый раз за последние сутки удача сопутствовала Райсу; ризница была пуста. Покачнувшись на пушистом келдишском ковре, он ухватился за руку Тависа, чтобы не потерять равновесие, и с опаской огляделся вокруг.

— Должно быть, мы сошли с ума! — проворчал Тавис. — Что если бы здесь кто-нибудь был?

— Но ведь никого нет, — ответил Райс, глубоко вздыхая и направляясь к двери. — А другого способа попасть сюда вовремя не было.