Камчатские экспедиции

Ни один из тех, кои еще на пакетботе больны лежали, не выздоровел. Но то были люди наипаче такие, кои сами от беззаботливости и робости подали к тому причину, что цинга в них столь сильно распространилась. Болезнь сия начинается слабостью по всему телу, делает человека ко всему непроворным и скучливым, ум приводит в уныние и от времени до времени при малом движении причиняет удушье.

Посему немощному желается лучше лежать, нежели прохаживаться. Но сие ему наибольше вредительно. Потом последует лом во всех членах, ноги пухнут, лицо все желтеет, по телу выступают синие пятна, изо рта, а особенно из десен, кровь идет, и все зубы начинают шататься. Тогда больному обыкновенно не хочется тронуться с места. Жить или умереть почитает он за равномерное.

Все сей болезни степени видны были на пакетботе. У некоторых больных примечена была крайняя боязливость, что они от всякого крика, без коего, однако, на судне обойтись не можно, тотчас в великий страх приходили. Притом многие были с хорошим аппетитом, не думая про себя, что они столь больны, как то действительно было.

Ибо когда приказано было больных сводить на берег, то они, сему весьма обрадовавшись, встали на ноги, надели на себя платье, думая, что они теперь скоро оздоровеют. Но, выйдя из своего места, находившегося в интрюме пакетбота, где был воздух затхлый и многими худыми частицами наполненный, на дек и на вышний свободный воздух, тотчас пали оземь мертвы.

Те изрядно в сем случае поступили, кои не поддавались болезни, береглись от всегдашнего лежания и принуждали себя, сколько возможно, ходить и быть в движении, также и те, кои по веселому их нраву всегда при прежней бодрости остались. Такой человек делал и другим великую пользу примером и советом своим.

Особливо примечено было сие в офицерах, которые по командам своим всегда имели дело и, дабы ничего упущено не было, время препровождали по большей части на деке и почти всегда в движении находились. Им нельзя было приходить в робость, имея при себе Стеллера, который не только болезни телесные, но и смущенный дух пользовал, ободряя всякого веселым и приятным своим обхождением.

Одному только капитан-командору сие не помогало. Немолодые лета и темперамент его были причиною, что он более склонности имел к покою, нежели к движению. Напоследок не стал он никому доверять и всякого почитал себе неприятелем, так что и Стеллер, которого он прежде весьма любил, больше к нему допущен не был.

Ваксель и Хитров до прихода к сему месту были в нарочитом здоровье и прожили на пакетботе всех долее, потому что им желалось, дабы все наперед перенесено было на берег, также что на судне для них более выгодности было. Но от сего почти крайнее неблагополучие им последовало. Недостаток ли в движении, или исходящие от больных из интрюма пары произвели сие действие.

В немногие дни сделались они так больны, что 21 ноября надлежало их свести долой с судна. Они сведены были на берег таким же образом, как и прочие. И понеже искусство уже научило, как при выходе из судна и при вступлении на свободный воздух поступать должно, то окутали их плотно и не давали им скоро принимать в себя свободным дыханием внешнего воздуха, пока помалу к оному опять не привыкли.

Потом оба пришли в прежнее здоровье, но Хитров позже, нежели Ваксель, а капитан-командор Беринг декабря 8-го дня там скончался, чего ради в честь его тот остров назван Беринговым островом. Он был датской нации и в малых летах еще ходил морем в Индию и Америку.

Неусыпное старание бессмертной славы императора Петра Великого об учреждении морского флота возбудило в нем охоту искать счастья своего в России. Я нашел в некоторых записках, что в 1707 году служил он при Российском корабельном флоте лейтенантом, а в 1710-м — капитан-лейтенантом; когда он пожалован капитаном, того доподлинно показать не можно.

Таким образом, служив при Кронштадте во флоте с самого его начала и находившись при всех в тогдашнюю со Швециею войну морских предприятиях, присовокупил он к надлежащей по своему чину способности и долговременное искусство, которое наипаче учинило его достойным к чрезвычайным делам, каковые то были двукратные, на него положенные, проведывания.

Только о том сожалеть должно, что он жизнь свою скончал таким несчастливым образом. Можно сказать, что он еще при жизни почти уже погребен был. Ибо в яме, в которой он больной лежал, песок, со сторон всегда осыпаясь, заваливал у него ноги, коего он напоследок больше огребать не велел, сказывая, что ему от того тепло, а прочим-де он согреться не может.

И так песка навалилось на него по пояс, а как он скончался, то надлежало его из песка вырывать, чтобы тело пристойным образом предать земле.

Подобному злоключению подвержено было и другое судно, которым командовал капитан Чириков, о коем объявлено уже выше, как он июля 27-го дня от дальнейших американских берегов в обратный путь отправился. Он чувствовал все те же препятствия, которые имел капитан-командор в своем путешествии.