Камелии для Камиллы

— Конечно, — уверенно ответила Камилла.

Сон не шел к ней. Хотелось плакать, хотелось кричать. Сердце ее сжималось от боли. Слезы наворачивались на глаза, но она не смела выдать свою страшную тайну ни единым вздохом, ни единым всхлипом. Камилла не знала, выдержит ли она испытание, ниспосланное судьбой. Еще чуть-чуть и… она все ему расскажет! Но нет! Нет!

Когда Камилла открыла глаза, полоска горизонта уже посветлела. Медленно рассеивалась мгла, на востоке лучи света пронзали розовые облака. Луна бледнела и жалась к краю неба, словно напуганная светом.

Кайс сидел в прежнем положении и все смотрел на нее. Камилла не могла глядеть ему в глаза. В них росла с каждой минутой тревога. Он догадывался. Догадывался, что не все так хорошо, но спросить не решался. Верил. И в то же время сомневался. Жаждал правды, но жил обманом.

— Мне пора, — сказала Камилла, поднимаясь.

Как трогательно она смотрелась! Розовые отблески восхода позолотили ее волосы. Глаза горели счастьем и печалью.

— Я не останусь здесь один, — сказал Кайс, всматриваясь в даль. — Я пойду с тобой.

Кайс догадывается… Камилла посмотрела на него и приложила палец к губам.

— Я обещала твоему отцу. Он ждет меня.

— К черту отца! — вскипел Кайс. — Я иду с тобой. — Он начал одеваться.

— Нет.

— Да.

— Нет. Ты погубишь наши планы. Я хочу замуж, а ты хочешь все испортить.

Кайс сел. Он был похож на ребенка, растерянного и испуганного. Казалось, вот-вот слезы побегут из его прекрасных глаз.

— Будь мужчиной, — съязвила Камилла.

Он не ответил, не придал значения ее реплике.

— Останься.

Последний крик надежды. Как страшно прозвучал он. Восход озарял небо. Но надежда умирала в лучах солнца. Лучах, которые дарили жизнь всему.

Камилла уже оделась. Кайс проводил ее молчаливым взглядом, а когда дверь закрылась, упал на кровать лицом вниз. Он пролежал так весь день, потом ночь. Постель еще хранила запах ее тела. Кайс не находил в себе сил подняться, а по правде сказать, не видел смысла в этом. Он прочитал в ее глазах не разлуку, временную и скоротечную, а смерть чувств.

8

Охранники Омрана доставили Камиллу прямо к главному входу «Оазиса». Она растерянно проводила взглядом отъезжавшую машину, ощущая, как последняя невидимая ниточка, связывающая их с Кайсом, обрывается. Вот серебристый «мерседес» поворачивает на центральную дорогу, почти бесшумно исчезает из виду. Сейчас слишком рано, поэтому у гостиницы совсем нет людей, не считая ее и швейцара. Тот, кажется, забеспокоился о странной женщине, застывшей неподвижно на тротуаре.

— Простите, с вами все в порядке? — заговорил он, подходя к незнакомой женщине. Но, едва она повернулась, расплылся в улыбке. Такую женщину трудно забыть. Редкая, удивительная красота способна взволновать даже самое равнодушное сердце. Он украдкой любовался ею всякий раз, когда гостья отеля проходила мимо. Она, естественно, не обращала на скромного служащего ни малейшего внимания. И вот ему представилась возможность поговорить с прекрасной «черной лилией», как окрестил ее про себя.

— Могу я чем-нибудь помочь? — снова спросил швейцар, не дождавшись ответа.

— Нет-нет, спасибо. Не стоит беспокоиться.

Камилла примерно секунду смотрела ему в глаза, потом не спеша вошла в отель.

— Мадам! Вы забыли свои вещи! — закричал ей вслед швейцар, заметив на тротуаре большую спортивную сумку. — С вашего позволения, я позову носильщика.

Она лишь кивнула в ответ. Мир для Камиллы еще никогда не был таким черным. Разве только после смерти отца ее переполняла похожая боль. Но это всего лишь вечный закон, по которому живет вселенная. Одно поколение сменяет другое, время притупляет чувство утраты, сглаживает острые углы памяти. Иначе обстояло дело с Кайсом. Она должна жить дальше, осознавая, что он так же, как и она, любуется ясным небом, дышит с ней одним воздухом, но при этом не иметь возможности слышать любимый голос, видеть дорогие сердцу черты лица. И нет по-настоящему ни одной объективной причины, препятствующей их счастью. Всего лишь чужая прихоть, эгоизм, пустая злоба и ненависть. В этой вечной борьбе добра и зла победило зло. Что ж, пусть он будет далеко, недосягаем, но жив и здоров. Ему придется смириться с таким положением вещей, даже не зная всей правды. Самым горьким для Камиллы было то, что Кайс сочтет ее предательницей, обманщицей, вертихвосткой. Возможно, он станет ее ненавидеть, считать ошибкой и слабостью в своей жизни. Она же мечтала остаться в его памяти приятным воспоминанием, не болезненным и тяжелым, а ярким, лучистым, которое согревает душу теплом спустя многие годы. Не получится. Как несправедливо, что истинные виновники будут жить с ним рядом, разговаривать, еще не раз ссориться, использовать Кайса в своих целях, но он ничего не будет знать об их роли в этой истории. Камилла больше не могла плакать, слез просто не осталось.