Камелия

Девушка искренне пыталась исправить репутацию матери. Она много работала, всегда была веселой и, по словам миссис Роландз, довольно честной. Это больше всего поражало жену пекаря.

— Ничего не надо, спасибо, — ответил Берт, покраснев. Только сейчас он подумал о том, как ему вызвать ее и поговорить наедине. — Миссис Роландз здесь?

Не успел он спросить, как из пекарни вышла Энид Роландз, вытирая о белый фартук руки, испачканные в муке. Ее внешность соответствовала ее работе. Энид была такой же круглой и пышной, как и ее булочки, лицо всегда сияло, а на голове развевались седые волнистые волосы.

— Привет, Берт, — сказала она, при этом ее маленькие глазки зажглись в предвкушении сплетен. — Что такое произошло утром на реке? Я уже такого наслушалась!..

Энид обожала сплетни. Она всегда знала мельчайшие детали всего, что происходило в городе. Берт подозревал, что она взяла к себе Камелию только ради того, чтобы побольше узнать о ее матери.

— Я вообще-то хотел поговорить с Камелией, — ответил он, понизив голос и взмолившись про себя о том, чтобы миссис Роландз догадалась, что дело очень деликатное. — Я могу ее забрать? Констебль Картер все объяснит.

Во взгляде Энид сразу же появилось подозрение. Она посмотрела на Камелию, наполнявшую коробку печеньем, потом вновь взглянула на Берта.

— Что она натворила? — прошипела миссис Роландз.

Берт поднес палец к губам и красноречиво посмотрел на нее.

Энид явно была в замешательстве, но все же она подошла к девушке и забрала коробку с печеньем из ее рук.

— Я сама закончу. Мистер Саймондз хочет поговорить с тобой. Можешь сделать себе перерыв и выйти во двор.

Было очевидно, что Камелия ни о чем не догадывалась. Она благодарно улыбалась Берту за то, что он освободил ее из душного магазина. Она повела его по ступенькам наверх, через большую Жаркую кухню, а затем через заднюю дверь во двор.

— Так приятно было оттуда выбраться, — вздохнула она, опускаясь на маленькую деревянную скамеечку в тени и обмахиваясь рукой. — Знаешь, сейчас уже почти тридцать градусов, а я работаю с семи утра.

Берт смотрел на Камелию, и его сердце переполняло сочувствие. Он знал, что в этом толстом теле заключена чистая, невинная душа. В Камелии чувствовалась выдержка, которую не смогли поколебать унижения, через которые ей пришлось пройти из-за матери. Стоит кому-то взяться за нее, помочь сбросить лишний вес, купить приличную одежду, и она будет в полном порядке. Она умная девочка с приятной улыбкой, умеет хорошо говорить. Все, что ей нужно, — это взять себя в руки.

— Неудивительно, что миссис Роландз не могла найти на лето работника в магазин, — рассмеялась Камелия, обнажая мелкие белоснежные зубы. — Я была так рада, что получила работу, что даже не задумалась над тем, почему больше нет желающих.

Берт привык к тому, что люди начинают нервничать, если он хочет с ними поговорить. В другое время он принял бы ее открытую манеру за подбадривание.

— Ты хорошо справляешься в магазине, — сказал Берт. Он хотел убедить Камелию в том, что ее взяли на работу не потому, что она была единственным претендентом. — Я уверен, что миссис Роландз наняла тебя, потому что знала, как усердно ты будешь работать.

Последовало молчание. Камелия обмахивалась, а Берт уставился на сложенные в стопку подносы для хлеба, ожидая, когда подойдет Картер и поможет ему.

— Зачем вы меня позвали, мистер Саймондз? — вдруг спросила Камелия.

Берт глубоко вздохнул. До этого ему приходилось сообщать о смерти только взрослым людям, и он не знал, что сказать.

— Это насчет твоей мамы.

Лицо девочки помрачнело. Выражение ее лица было таким же, как у матери трудного ребенка, ожидающей плохих новостей, как только упомянули его имя.

— Что она натворила на этот раз?

Берту захотелось позвать на помощь Картер. Она должна быть рядом с ним, чтобы успокоить так, как это умеют только женщины. Но он догадывался, что она специально не выходит из магазина, думая, что он сам сможет рассказать о случившемся деликатнее, чем это сделали бы они вдвоем.

Берт поднялся со скамейки, присел на корточки перед Камелией и взял ее руки в свои.

— Мне очень жаль, Мелли, — произнес он. — Мне нелегко говорить тебе об этом, но я скажу прямо. — Он замолчал, во рту пересохло, в животе все сжалось. — Дорогая, твоя мама мертва. Мне очень жаль.

Сначала не последовало никакой реакции. На большом круглом лице Камелии ничего не отразилось, оно было таким же мягким, как одна из булочек в витрине магазина.

— Не может быть. Она в Лондоне. — Камелия наклонила голову и посмотрела ему в глаза, а потом опустила взгляд на руки, которые ее держали.

— Она умерла здесь, в Рае, — сказал Берт, стараясь выговорить все на одном дыхании. — Она утонула в реке, рано утром.

К удивлению Берта девушка рассмеялась, ее двойной подбородок при этом задрожал.

— Не говорите глупостей, мистер Саймондз, — сказала она, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Вы нашли кого-то другого. Мама и близко к реке не подходила. Она в Лондоне.

Берт слышал о том, что люди могут отрицать то, что им неприятно слышать. Но он не ожидал этого от Камелии.