Камелот. Осколки легенд

Анаис начертала на земле какие-то письмена, затем встала и четырежды поклонилась, поворачиваясь на все четыре стороны света.

Отряд замер в ожидании. Спустя какое-то время на небо стали восходить четыре светила: с юга — красное, с севера — голубое, с запада — белое, с востока — желтое. Сияющие диски медленно двигались по небосводу, пока не остановились в зените над Стоунхенджем. Они одновременно отбросили лучи, которые магическим образом пересеклись, а в центре пересечения образовался пятый луч. Он упал с небес светящимся конусом, и тут же поверхность земли, попавшая в круг света, стала медленно проседать, открывая потайной ход.

— Мы можем идти, — сказала Анаис. — Вход открыт…

Глава 27

Спуск в подземный ход был долгим.

Килхи шли первыми, освещая своими телами темный коридор подземелья не хуже факелов. Эти рыцари были похожи скорее на ангелов, спустившихся с неба, чем на воинов. Их движения были плавными, казалось даже, что они не переставляют ног. И если кинокефалов еще кое-как можно было воспринимать как существ земных и понятных, то в носящихся по небу огненных шарах, превращающихся в рыцарей, было трудно видеть товарищей, которые будут воевать с тобой плечом к плечу. Кто знает, что от них можно ожидать!

Именно эта мысль заставляла идущего следом за килхами Саймона пристально смотреть одному из них в затылок.

— Интересно, — почти не шевеля губами, проговорил рыцарь на ухо шагающему рядом Бриану, — как эти господа узнают друг друга? Они ж все на одно лицо! — Он обернулся к Элиоту. — Вот, допустим, Элиота я никогда с тобой не перепутаю.

— Еще бы! — усмехнулся Бриан. — Куда мне до господина Совершенство! Иногда я думаю, что стоит добавить ему еще парочку шрамов, вот так. — Он скрестил ладони поперек лица. — А то, мне кажется, ему маловато увечий для первенства в когорте красавцев! Даже я начинаю нервничать, когда дамы не дают ему прохода, в то время как вокруг полно других достойных кандидатов!

— Зависть — плохой советчик в амурных делах, — заметил Мирен. — Но если уж об этом зашла речь, — он понизил голос, — то предлагаю сговориться и просто убить нашего одноглазого красавца, потому что, видит бог, он продал душу дьяволу в обмен на свое обаяние!

Рыцари засмеялись.

— А еще, — кивнув на идущего впереди килха, продолжал Саймон, — я думаю: как удобно было бы выставлять их в замке вместо часовых! Так можно и вовсе без факелов по вечерам обходиться!

Килх повернул к Саймону свое плоское, ничего не выражающее лицо.

— И почему мне кажется, что мои слова вам не по нраву? — смутился рыцарь. — Я ведь не вижу, чтобы вы рассердились.

Килх отвернулся, но у Саймона осталось неприятное ощущение, как у нашкодившего мальчугана.

Коридор стал расширяться и привел в огромную круглую залу, посреди которой возвышались несколько постаментов для гробов. Рыцари осмотрелись. Вокруг стояли деревянные сундуки, покрытые толстым слоем пыли, лежали истлевшие в труху ткани и серебряная утварь, почерневшая от времени. Из этой залы вело много выходов.

— Прекрасно! — громко сказал Тиан. — И куда теперь?

— Не знаю, — пожала плечами Анаис.

Рыцари удивленно посмотрели на нее.

— Что значит «не знаю»? Постарайся вспомнить. — Принц исподлобья посмотрел на девушку. — Мы в двух шагах от Камелота и отступиться просто не имеем права.

— Дело не в том, чтобы вспомнить, — ответила Анаис. — Я раньше вообще не слышала о существовании этого подземелья, а уж тем более не была здесь.

— Почему же ты раньше не сказала? Ты можешь связаться с Мессилиотом?

— Неужели, если бы это было так просто, тебя послали бы за мной в Аквазию?

— Ну, что? — раздался басок Саймона. — Чувствую, мы тут задержимся надолго, и можно смело подбирать себе местечко для могилки. Чур, я здесь! — Он улегся на пустующий постамент и, под смешки рыцарей, театрально сложил руки на животе. — У меня тут и приятный сквознячок, и вид хороший!

Ричард наблюдал за тем, как дурачится Сай. Принца всегда удивляла способность друга шутить при самых странных обстоятельствах и в самых критических положениях. Ричард мог с уверенностью утверждать, что если случится чудо и после своей смерти Саймон попадет в рай, то вместо того, чтобы блуждать по райским кущам с арфой в руках, он задержится на пару-тройку столетий возле врат и будет рассказывать байки. Отрывая от работы апостола Петра и заставляя заслуженно попавших сюда праведников томиться в очереди.

Ричард улыбнулся собственным мыслям, но вдруг улыбка сползла с его лица. Он поспешно подошел к постаменту, на котором возлежал Сай, и присел. На торце каменной плиты была выбита эпитафия на латыни: