Камень 1993. Книга 1

— Насколько я знаю, участие в азартных играх в нашей стране не является уголовным преступлением, — мы теряли время в этой беседе, но если пойти с ними, то потеряем еще больше. И точно опоздаем на свидание с девчонками. — По-хорошему, вам бы вопросы задать тому катале в кепке. Только вот он сбежал…

Милиционер в форме заметно разозлился, но благоразумно смолчал, предоставив инициативу следователю. Тот вроде как тоже понял, что не с испуганными дурачками дело имеет, и окончательно перешел к нормальному уровню беседы.

— Парни, давайте начнем заново, — усатый пожевал нижнюю губу, потом еще раз показал удостоверение, только теперь уже не пару секунд тряс перед моим лицом, а терпеливо дал его изучить.

— Я слушаю, Павел Евгеньевич, — я перевел взгляд на следователя.

— Короче, мы этого козла еще утром приметили, — усатый поманил нас за собой, показывая на спуск к реке, где торговали мороженым и чебуреками. — Пойдемте, я много времени у вас не отниму.

Я посмотрел на часы, даже, наверное, слишком демонстративно, и следователь покраснел, но никак больше не отреагировал. Сделал шаг, другой. Замедлившись, оглянулся. Я коротко кивнул Дюсу — пойдем, мол. Открыто послать милиционеров мы, конечно, не можем. Тем более что они, попробовав лобовой удар, в итоге сменили тактику.

— Четыре с мясом, — сказал Павел Евгеньевич носатому торговцу, когда мы подошли к закусочному развалу, и протянул пачку смятых купюр.

Кавказец радушно кивнул, выудил из дымящего бидона четыре больших пирога в промасленной бумаге и протянул нам с широкой улыбкой. Потом картинно задрал указательный палец вверх, привлекая внимание, и выдал пачку серых разваливающихся салфеток.

«Горячие хычыны», — прочитал я на синем прилавке еле видимую надпись, намалеванную розовой краской. Точно, вот как называется эта выпечка. Мы часто такие покупали раньше в девяностые, а потом они куда-то пропали, уступив место кутабам и осетинским пирогам.

— Угощайтесь, парни, — молодой следователь раздал хычыны нам с Дюсом и что-то проворчавшему старшему сержанту. — Леш, ты пока иди, мы с ребятами потолкуем.

Леша, который был старше усатого минимум лет на пять, нарочито вразвалочку пошел прочь. Перед этим он, правда, подал следователю какой-то знак — я особо не разобрал, но кивок и похлопывание по кобуре точно не были случайными. Типа «я рядом и, если что, выстрелю»? Или скорее просто «я рядом и начеку». Сработанная у них все же парочка, надо это учесть.

— Спасибо, — сказал я, Дюс, обжигаясь, повторил за мной.

— Считайте, что это мои извинения, — улыбнулся Павел Евгеньевич.

Кстати, лет ему, похоже, всего ничего, просто усы его старят. Дурацкая мода этого времени. А так, мне кажется, следаку где-нибудь двадцать пять, как Маше, сестре Ники. Недавно после универа, вот и бросили на базарную шантрапу. Хорошо хоть более старшего и опытного патрульного приставили.

— Так вот, — продолжил наш новый знакомый. — Одно время картежники донимали, в «три листа» играть предлагали на деньги… А тут люди стали часто жаловаться на наперсточников, только они каждый раз сбегают, едва мы приходим. Или сворачиваются, словно не при делах. Как будто предупреждает их кто. Нам же за руку надо поймать, так ведь просто не схватишь. А тут этот в кепке мужика в пиджаке только разул почти… — усатый выдохнул. — И вдруг вы с ним о чем-то поговорили, он и отдал все деньги. Я вот и подумал…

— Что мы с ним заодно? — я усмехнулся.

— Ну да, — слегка замявшись, подтвердил следак, и я окончательно убедился, что он совсем еще юный. Даже никаких двадцати пяти, двадцать три, вчерашний выпускник. — Говорил же я, как будто предупреждает кто. Вот сейчас, например, как только народ волноваться начал, ты все и разыграл… А может, все так и было?

Павел Евгеньевич наверняка думал, что использовал эффектный прием, даже резко перешел на «ты», и я едва сдержал улыбку.

— Нет, все не так было, — я уверенно покачал головой, глядя следователю в глаза, и он вновь смутился.

— Тогда напишешь, что как? — предложил он. — И друг тоже? Поможете нам поймать аферистов…

— Вы бы, Павел Евгеньевич, сыграли с ним сами, вот и взяли бы тепленьким, — сказал я. — Рекомендую так и попробовать. Кстати, имейте в виду, что они гастролеры.

— Откуда знаешь? — оживился следак.

— Он сам сказал, когда я ему всю игру испортил, — я пожал плечами. — Еще и угрожать вздумал, так что давайте-ка я и вправду все напишу, как есть. Считайте, что заявление подам.

Лицо следователя вытянулось, но он вытащил из кожаной папки картонный планшет с бумагой. Похлопал по карманам, вытащил дешевую авторучку. Протянул все это мне и жестом показал на свободную скамейку напротив торгового ряда.

— На чье имя писать? — спросил я, вопросительно посмотрев на усатого.

— Просто напиши — я, такой-то, такой-то… — предложил следователь.

— Ясно, — кивнул я, вспоминая фамилию из удостоверения. — Следователю Арзамасцеву Павлу Евгеньевичу.