Камень

Орлов вскочил и попытался что-то сказать, но после властного жеста князя упал обратно в кресло. С минуту в кабинете стояла тишина.

— Я хотел бы извиниться и перед Алексеем Александровичем, и перед вами! — сказал, наконец, Орлов.

— Конечно, Ваня, конечно! — на князя прямо-таки напала игривость. — Какое из своих предприятий в качестве извинений отдашь внуку? Ликероводочный завод или металлургический?

У графа Орлова всё похолодело в груди.

— Всё, что сегодня произошло, касается только службы в Корпусе! — возразил он. — А значит не подпадает под обычный гражданский оборот!

— Ты это потом будешь в Императорской канцелярии объяснять! — князь уже совсем не был похож на радушного хозяина. — Если доживёшь…

Граф Орлов почувствовал, как кресло под ним начало гореть, да и обстановка в кабинете поплыла — вспыхнул журнальный столик, занимался огнём стол за спиной князя.

— Ты войны Родов хочешь, Ваня? — буквально прошипел Пожарский. — Догадайся, что в этом случае я с твоими родственниками сделаю? После таких экспериментов с моим внуком?

— Простите меня, Михаил Николаевич! — Орлов вскочил, не обращая внимания на огонь. — Такого больше не повторится!

Пожарский пару мгновений разглядывал графа, после чего крикнул:

— Семён!

В кабинет шустро вошёл седенький старичок благообразного вида.

— Ты что творишь, барин, снова понервничал? — возопил он и начал водой тушить все очаги пламени. — Опять обстановку всю менять, сколько же можно? — ворчал он. — Отойди, Ваня, сюртук испачкаешь. — он бесцеремонно отодвинул в сторону графа. — Шли бы вы, сиятельства, в сад свои разговоры разговаривать, а то, не дай Бог, дом спалите!

Оба сиятельства послушно покинули кабинет, спустились по лестнице и вышли из дома в сад.

— Ваня, ты понимаешь, что твой Род моему теперь должен? — спросил Пожарский.

— Понимаю, Михаил Николаевич, вину свою признаю и от долга не отказываюсь. — кивнул Орлов. — Но при всём при этом, мне не хотелось бы терять такого ценного сотрудника.

— Очень уж он на вас зол, сотрудник этот. — усмехнулся князь. — Ему время надо, может и отойдёт.

— Хорошо, Михаил Николаевич. Дайте знать, если это произойдёт.

— Договорились, полковник.

* * *

— Садись. — указал мне Прохор на барный стул, а сам открыл холодильник и достал бутылку водки.

На рюмки мой воспитатель размениваться не стал, а разлил водку по стаканам.

— Пей. — скомандовал он мне.

Я послушно выпил.

— Вины твоей в произошедшем нет никакой. Так что реф-лек-си-ровать не надо. — Прохор сделал вид, что с трудом выговорил модное словечко. — То, что не покалечил этих «волкодавов», молодец. На полковника Орлова не сильно обижайся. Главная его ошибка в том, что он и с тобой не советуется, и дедом твоим, да и у меня ничего не спрашивает, а сам всё хочет выяснить. Вот и устраивает постоянные провокации, ставя твоё здоровье и жизнь под угрозу. Но об этом мы с тобой завтра поговорим. А сейчас давай ещё по одной, и спать. Подружку предупреди, что не придёшь. — он разлил нам остатки водки.

— Хорошо, Прохор.

— И ещё. Постарайся не злиться по пустякам, держи себя в руках. Видишь, к чему приводят выплески твоей силы?

— Вижу. — опустил голову я. — Но я-то с этим ничего поделать не могу!

— Будем тренироваться. — успокоил меня Прохор. — А сейчас иди спать.

* * *

На следующий день, в среду, я, с самого утра, почувствовал себя свободней что ли. Мне не надо было больше ехать в этот Корпус, я, наконец, мог заняться своими делами — больше времени проводить с Лесей, Сашкой, со своими университетскими друзьями. Даже обещанные тренировки с Прохором меня не особо смущали — издеваться он, конечно, надо мной любил и умел, но таких пакостей, как в ОКЖ, точно не делал. Именно такое моё хорошее настроение и позволило Андрею Долгорукому уговорить меня поиграть вечером на бильярде. Юсупова и Долгорукая, услышав наш разговор, робко намекнули на моё обещание потренировать и их. Настроение было хорошим, и я согласился. После занятий, в университетском кафе, данная информация была донесена и до Шереметьевой, которая пообещала, что будет тоже.

— Девушки, только у меня условие. — усмехнулся я.

— Мы заранее на всё согласные! — заявила Юсупова, а Долгорукая с Шереметьевой кивнули.

— Форма одежды — строгая! Никаких платьев и глубоких вырезов! — усмехнулся я.

— Так не честно! — Юсупова сделала вид, что такие условия для неё совершенно не приемлемы, подружки поддержали.

— Значит, никакой тренировки не будет! — улыбался я.

— Мы подумаем! — за всех ответила Шереметьева.

Когда мы прощались, Андрей отвёл меня в сторону и сказал:

— Они точно заявятся, можешь даже не сомневаться. Во сколько будешь?

— В районе семи. Я сегодня как раз собирался к портному, жилетку заказывать. От него и поеду в «Метрополию».

— Отлично, буду там тебя ждать.

Но к портному мне поехать не получилось — уже около подъезда я услышал, как меня кто-то окликнул женским голосом:

— Алексей!

Я обернулся и увидел Вику Вяземскую, выходящую из своей красной «лады». С другой стороны улицы ко мне быстрым шагом направились два молодых человека из СБ Пожарских. Я поднял руку и сказал им:

— Всё нормально.