Камень Апокалипсиса

Между тем Данем сидел как на иголках. От голода. Ну ладно, не перекусили в рейсе, пока летели из Лас-Вегаса. Но ведь и потом, прибыв в аэропорт Даллас и сев в машину, пожилой ментор наотрез отказался остановиться в каком-нибудь фастфудном ресторанчике. Священник не хотел, чтобы остыл свежий след «судного камня». Впрочем, пока машина заправлялась, а Грассо расспрашивал, как проехать до поместья Ван-ден-Вендеров, молодой человек успел купить себе три шоколадных батончика в автомате. Мелисса предложила им кофе, однако ничего не упомянула про бутерброды, и вот теперь Данем поглядывал на вазу с мятными карамельками, что стояла возле его чашки. Наконец, уступив голосу живота, он протянул руку. Обертки так и замелькали.

Мелисса принимала гостей в библиотеке. Высокий потолок, солидные балки. На полу — широкие, гладко тесанные доски из темной лиственничной породы. Стены покрыты светло-бежевой краской и украшены старинными портретами.

Женщина заметила интерес священника.

— Это мои предки, — пояснила она. — Семья Ван-ден-Вендеров может проследить свою генеалогию вплоть до тех времен, когда эту страну именовали Новым Светом.

— Ах да! — просветлел Грассо. — Несколько лет тому назад я читал автобиографическую повесть, которую Август Ван-ден-Вендер написал про свою роль в Войне за независимость. Поразительная книга!

— А вот и он сам. — Мелисса вытянула руку по направлению к огромному холсту, висевшему над камином. На портрете был изображен аристократ в белом парике и мундире двадцать второго кавалерийского полка Виргинии: синее сукно с алыми отворотами и галунами. — Он служил в том же подразделении, что и Джордж Вашингтон! А его портрет принадлежит кисти Чарлза Уилсона Пиля! Позднее Пиль написал практически идентичный портрет президента, который сейчас висит в Университете Вашингтона и Ли. Это в Лексингтоне, часа полтора отсюда. Как гласит семейная легенда, Август пришел в ярость, узнав, что его собственный портрет Пиль использовал в качестве пробной работы перед тем, как писать президента. Август сначала пригрозил сжечь свою картину, потом потребовал, чтобы Пиль вернул заплаченные деньги.

— И тот вернул? — спросил Данем.

— Конечно! Все до последнего цента! А знаете, самое смешное, что Августу очень нравился этот портрет, особенно потому, что он был написал раньше Вашингтона!

— А это вы, не так ли? — спросил Грассо, кивая в сторону изображения сидящей женщины, за креслом которой стоял какой-то представительный мужчина. В отличие от старых работ, для которых характерен традиционный реализм, этот портрет был выполнен в более современной, мягкой, импрессионистской манере.

— Совершенно верно. Его написал один русский художник, лет пять назад. Очень известен в Европе, но, увы, не у нас. Я вообще питаю слабость к русским… А скажите, святой отец, каковы ваши взгляды на реинкарнацию?

— Я в нее не верю.

— Ах, какая жалость! Напрасно!.. Знаете, я спросила потому, что у нас с Александрой Федоровной один и тот же день рождения! Супруга русского императора Николая, да? Я много-много читала про нее. По-моему, у нас с ней много-много общего… склад ума, характер. И меня очень занимает вопрос, кем я была в прошлой жизни… А знаете, когда я выписала сюда русского художника, он прожил здесь два месяца, пока рисовал портрет. У нас с ним были очень интересные разговоры о моем сходстве с императрицей! Очень интересные!

— Вам, наверное, картина обошлась недешево, — заметил Данем. — Это ваш муж там стоит?

— Я должен извиниться за своего спутника, — немедленно вмешался Грассо. — Он еще молод и не вращался в высшем свете. Я полагаю, этот достопочтимый джентльмен — ваш отец?

— Да, вы правы, — важно подтвердила Мелисса. — Мой отец не любит позировать. Ни для фотографий, ни для портретов. Пришлось уговаривать позировать вместе.

— Вы восхитительны! — сказал Данем, пытаясь обелить себя в ее глазах и нивелировать предыдущую неуклюжую ремарку.

— А не могли бы вы сказать, где можно найти вашего супруга? — спросил Грассо.

Мелиса написала на своей визитной карточке нужные телефоны и указания, как проехать.

— Знаете, я просто сгораю от любопытства. Вы, наверное, приехали по какой-то тяжбе?

— Нет-нет, — помотал головой Грассо. — У нас несколько богословских вопросов.

— Богословских? Удивительно. Спенсер никогда не проявлял особого интереса к религии или Библии.

— Миссис Ван-ден-Вендер, позвольте задать один вопрос: у вашего супруга не появлялось каких-либо необычных следов на руке?

Она задумалась.

— Да-да, у мужа на левой ладони появилось небольшое красное пятнышко. Он все время пытался его спрятать от меня, но вы же понимаете… И еще обмороки. А знаете, мы даже решили как-то, что его ударила молния! Да, но… при чем здесь религия?

— Мы пытаемся отыскать один камень… — вмешался было Данем и тут же получил по щиколотке.

— Агкхм! Кхм! Извините, небольшая простуда, — откашливаясь, сказал Грассо. — По правде говоря, мы и сами не вполне уверены, что ищем. После беседы с вашим супругом я узнаю больше и тогда, вероятно, смогу ответить на ваш вопрос подробнее.