Камень ацтеков

Поэтому, стоило корсару Шарпу отплыть от пристани, остров вновь сделался французским, об этом, как о забавной шутке, пели куплеты во всех тавернах.

Пели, конечно, зря, потому что Шарп, который к тому времени сделался губернатором вместо Мортонса, шутить был не намерен.

Штурм начали на рассвете. Эскадра Шарпа маневрировала на рейде. Домик вздрагивал при каждом ударе, когда я проснулся, отыскал одежду и выскочил под утреннее небо, которое уже слегка затянуло дымом.

Со стороны форта, придерживая на ходу саблю, ко мне бежал бледный и измазанный гарью солдат-порученец.

— Вы врач? — коротко спросил он.

— Нет, но учился в Сорбонне.

— Это почти одно и то же. Настоящий хирург сам ранен. Комендант просит вас явиться и помогать.

Мне пришлось отправляться, невзирая на риск и на то, что канонада не утихала. Форт к тому времени наполовину превратился в руину, но это не сломило упорство солдат, они, конечно, были храбрецы, хотя и ввязались в безнадежное дело. Комендант до последнего надеялся на марсельские пушки.

Как врач-любитель я ограничивался тем, что делал перевязки и поил раненых разбавленным ромом, а когда выдавалась свободная минута, наблюдал за работой канониров. Каждое из чудовищно больших орудий они наводили при помощи винта и нескольких рычагов, затем его закрепляли клиньями из бревен, поджигали порох… Ядра отправлялись прямиком в сторону вражеской эскадры, а там или ударяли о воду или ломали все, что придется.

Грохотало так, что я оглох. Ваши англичане в долгу оставаться не собирались, и некоторые ядра обычного размера падали довольно близко от меня. Потом…

— Что дальше? — с интересом спросил Смок.

— Видимо, наше собственное орудие разорвало, — нехотя признался Брасье. — Во всяком случае, я отключился, а очнулся один, у самой кромки воды. Ног не ощущал, не мог встать, лужа моей крови, растекаясь, смешивалась с пеной прибоя. Огромные крабы бродили неподалеку, зловеще щелкая панцирями о гальку. Было жарко, но от потери крови я мерз и через некоторое время потерял сознание, оставаясь в уверенности, что эти твари меня съедят…

Второй раз я очнулся в незнакомом мне месте, под низкой крышей. Старик-индеец размешивал оструганной веткой жидкость в большой чаше, и эта жидкость смахивала на имбирное молоко. Рядом был еще один человек, которого я поначалу принял за ребенка. Потом, по умному выражению глаз я догадался, что передо мною, скорей всего, карлик. Я пытался заговорить, но язык, руки и ноги до сих пор не слушались. Индеец поднес чашу к моему лицу и заставил выпить ее до дна, после этого я кое-как сумел ворочать языком.

— Как тебя зовут? — спросил ребенок холодно и грозно.

— Ролан Брасье.

— Хочешь жить? — Да.

— Тебя не вылечить обычным способом. Но я могу многое.

— Я не бедный человек и могу заплатить.

Карлик недовольно покачал головой.

— Нет, деньги мне не нужны. Но есть один человек, которым нужно заняться.

— Я едва жив и к тому же не наемный убийца.

— Никакой крови. Следует просто втереться к нему в доверие и понемногу приглядывать… Решайтесь скорее, Брасье, вам недолго осталось…

Я хотел жить, согласился бы на что угодно и, конечно, поклялся. У меня была тайная мысль не выполнять обещание, но события происходили так быстро, что я запутался в них и в конце концов будто увяз в паутине.

Тэдди меня вылечил, но я не помню, как он это сделал. Серьгу в своем ухе я нашел в день выздоровления. Тэдди говорил, что в случае неповиновения она меня убьет. Прошло несколько лет, он отдавал приказы, и я выполнял их, как мог. Потом для своих колдовских целей он хотел камень, который называл глазом бога. Мне пришлось специально выследить вас на Скаллшорз и напроситься в команду. Потом я, как мог, поддерживал мятежные настроения Кормика, хотя и не слишком хотел этого. На Тортуге возник соблазн разрезать себе ухо, вытащить проклятую серьгу и удрать, но не получилось преодолеть страх. Обокрасть Баррета мне приказали. Глаз бога следовало отнести в назначенное место и оставить там, но я, к несчастью, не имел четкого представления о тропинках на Эспаньоле. Не знаю, могла ли серьга в ухе меня убить, но я бы не решился ее вырезать, если бы не вы, капитан.

Должно быть, я плыл по течению и преступно затянул время. Сейчас мне очень плохо — так бывает с лунатиком, который во сне ходит где угодно и легко, а очнувшись, обнаруживает себя стоящим на краю карниза. Прямо в лицо веет сквозняком жуткий провал, скользкая опора уходит из-под пяток, а чужая рука уже уперлась в спину…

Вот и все, господа.

Одно могу сказать наверняка — я никому не хотел вредить, все получилось чисто случайно.

Пожалуйста, не причиняйте мне вреда.

Глава 23. Судьба Найджела Форстера

— Что будем делать с Брасье?

— Я, конечно, простой человек, — заявил Смок. — Всякие заумные штучки не по мне. Ролан попросту врет или он испанский шпион.

— Меня бесит другое, — желчно отозвался доктор. — Брасье вовсе не умирал, его только контузило. Контузия вызвала временный паралич, а карлик этим воспользовался ради обмана.

— Все равно предателя надо прикончить, — сердито заявил Смок.