Камень без меча

– Если тебе нужен меч, – сказал Ланселот, не разжимая кулака с пойманным кусочком меди, – выкупи свой у Мэтра.

Оба знали, что сделка с Хозяином обратной силы не имела никогда.

– Мне не нужен свой. Мне нужен твой.

Ланселот промолчал.

– А если не хочешь оставаться без меча, возьми этот… – неожиданно предложил Гаррет.

Он не носил длинного плаща или осеннего пальто. Кожаная куртка, только куда более стильная и дорогая, чем та, что на Ланселоте. Под ней можно было спрятать разве что очень короткий меч. Однако в правой руке Гаррет держал нечто в темном чехле – и ни у кого не осталось бы сомнений, что именно.

Гаррет медленно раскрыл чехол и вытащил меч. Не торопясь, чтобы Ланселот разглядел все великолепие. А Ланселот мог оценить. Наметанный взгляд определил и страну, где был выкован клинок, и что за камни украшали рукоять. И, конечно, сколько они примерно стоили. Нет, это был не новодел.

Камни сверкали в свете фонаря. Тень Гаррета легла на клинок: свет бил в спину бывшего рыцаря.

– Я могу обменять, – сказал Гаррет. – Больше того, не навсегда, а только на время. Свой меч ты получишь назад. Потом. А пока можешь продолжать подвиги. Ты ведь последний…

– Не знаю, что вы затеваете, – ответил Ланселот. – Но без меня.

– То есть – нет?

– Нет.

– Тогда ты знаешь правила.

Да, Ланселот их точно не забыл. Рыцарь мог проиграть свое оружие. В поединке или на турнире. Разумеется, не другому рыцарю – зачем тому чужая грань изначального клинка, если есть своя? Проиграть свое оружие можно было только врагу.

А бывший рыцарь, продавший меч, вполне подходил для этой роли.

– Тогда я вызываю вас троих, – в тон Гаррету сказал Ланселот. – Сразу. Или по очереди.

Он чувствовал, что получил сказочный подарок – возможность здесь и немедленно смыть визит к Мэтру кровью. И еще знал, что не может позволить себе проиграть, а тем более – умереть.

Гаррет отбросил чехол. Саграмор с Ивэйном, крадучись, расходились в стороны, окружая Ланселота. Палые листья тихонько зашептались у них под ногами – теперь уже как будто делали ставки на исход сражения.

Ланселот разжал кулак с монетой. Наверняка она тоже была старинная, редкая, и нумизматы отдали бы за нее хорошие деньги. Сейчас она неслышно упала на дорогу – и потерялась для него навсегда.

Тот, кто найдет ее, изрядно удивится. А может, ее просто втопчут в землю, и отыщут лишь археологи лет через двести. Будут это студенты-практиканты с местного истфака, и станут они гадать, как такая монета оказалась в этом слое.

Зато ладонь теперь ощутила рукоять меча. Носить грань изначального клинка очень удобно – он не принадлежит к этому миру, и его не нужно прятать под плащом или убирать куда-то, чтобы скрыть от посторонних глаз. Клинок просто приходил. Сам, по вызову рыцаря.

Сейчас Ланселот испытывал вину перед оружием, но понимал, что меч простит.

Вдруг сделалось хорошо. До безобразия. Давно уже он не чувствовал себя так свободно.

Хотя уже лет двадцать не дрался с людьми. Кроме тренировочных поединков, что иногда устраивали рыцари. И вообще никогда серьезно не обнажал клинок против живого, настоящего человека.

Впрочем, обнажать против человека рыцарский меч, созданный Мерлином, абсолютно бессмысленно. С какой бы целью ты его ни обнажил. Грань идеального меча не способна причинить смертному вреда. Но только смертному. А вот что она сделает с бывшим рыцарем, а ныне колдуном, – это предстояло выяснить.

Ланселот первый атаковал Гаррета, не позволяя бывшим товарищам выйти себе за спину. Правило боя с несколькими – как можно быстрее вывести из строя лидера.

Кукушкин дал слово больше не читать фэнтези.

Дал самому себе, потому что рядом никого не было. А если бы кто-то все же оказался, то произнес бы во всеуслышание, чтобы исполнить вернее.

Еще он поклялся больше никогда не срезать дорогу.

Бабушка давно махнула рукой, что внук где-то шатается на ночь глядя. А приструнить было некому: мать в другом городе, отец, если и существовал, то лишь в природе, но не в жизни Кукушкина.

«Шантрапа», – так бабушка определяла моральный облик внука.

Хотя сейчас это было бы не вполне справедливо: он позвонил, когда вышел от Григорьева. Кто же виноват, что к дому Кукушкина еще не подведен Интернет, а модем «три джи» работает медленнее черепахи, которую затоптали семь слонов, а потом еще накрыло земным диском. А у Григорьева к Интернету подключены и компьютер, и ноутбук, и еще есть локальная сеть с игровым сервером.

В общем, ничего удивительного, что Кукушкин шел домой на ночь глядя. В рюкзаке рядом с учебниками у него лежали: новый Пратчетт и «Сердце Твари». Эти книги Григорьеву подарили на день рождения, и он все давно уже прочитал.

«Шантрапа», – последнее, что сказала бабушка по мобильному.