Камень Дуччо

– Я отдам вам письмо, если вы сумеете убедить город нанять меня военным инженером. Флоренция нуждается в защите, синьор, а я лучше всех подхожу для этого.

На мгновение Макиавелли опустил взгляд в пол, а затем поднял голову и снова посмотрел на Леонардо. Наверное, это можно было истолковать как кивок.

– А сейчас извольте дать мне письмо.

Достигли ли они согласия? Макиавелли нетерпеливо шевелил пальцами. Не лучше ли вынудить ушлого дипломата подтвердить договоренность, хотя бы на словах? Но Леонардо сразу отказался от этой мысли – дипломат может решить, что он, Леонардо, не разбирается в тонкостях переговоров с высокопоставленными особами. Он передал Макиавелли письмо.

Тот развернул лист длинными тонкими пальцами и быстро просмотрел.

– Вы покажете письмо городскому совету. – Макиавелли вернул документ Леонардо. Художник не понял, было ли это просьбой или приказом.

– А вы убедите их взять меня на службу.

– Ваш город нуждается в вас, маэстро Леонардо. – Дипломат протянул ему руку для пожатия. – Я устрою встречу с людьми, которые должны одобрить ваше назначение, и лично помогу вам отрепетировать убедительную демонстрацию ваших возможностей. Вместе мы восторжествуем – на благо вам, на благо мне, на благо всей Флоренции. Ну как, решено?

В голове у Леонардо вихрем пронеслись видения новых изумительных изобретений, которые он мог бы сделать. Да, он верно все рассчитал. Служба принесет огромную пользу и ему, и Флоренции.

– Решено, – выдохнул он и ответил на рукопожатие.

На следующей неделе мужчины встретились, чтобы подготовиться к представлению всех заслуг Леонардо в городском совете. Чем больше времени художник проводил в обществе Макиавелли, тем сильнее он верил в проворный изворотливый ум дипломата. Молодой человек постоянно размышлял о политических интригах, так же как Леонардо – о тайнах Вселенной.

– Переговоры подобны танцу, – наставлял Макиавелли. – Всегда двигайтесь в такт музыке и следуйте за партнером.

В назначенный день члены городского совета собрались в тесном кабинете Макиавелли. Действующий гонфалоньер справедливости, избранный на свой пост всего две недели назад, похоже, еще не свыкся со своим могуществом. Это добрый знак для Леонардо – не искушенный в политических делах землевладелец легко поддастся хитроумным манипуляциям блестящего дипломата.

Макиавелли небрежно представил всех друг другу, а затем развернул на столе огромную карту Флоренции и сопредельных земель, включающих Романью, где в этот момент орудовали войска Чезаре Борджиа. Описывая нависшие над Флоренцией опасности, он намеренно понижал голос, вынуждая присутствующих подаваться вперед и вытягивать шеи, чтобы лучше слышать его.

– А теперь, – сказал Макиавелли, закончив свою партию в задуманном им с Леонардо спектакле, – расскажите вы, синьор да Винчи, о ваших планах.

Странно. Макиавелли всегда величал Леонардо не иначе как «маэстро», редко подчеркивая его происхождение из маленького городишки Винчи. Перемена несколько удивила Леонардо, но он напомнил себе о том, что должен следовать за партнером по танцу.

– Разумеется, синьор Макиавелли. Я уже разработал много планов того, как мы могли бы отвоевать у Борджиа захваченные земли.

– Э-э, они уже не могут считаться захваченными. Теперь это его владения, – робко вставил маленький, бледный от навалившейся на него ответственности гонфалоньер.

– Как так? – обескураженно спросил Леонардо. Это для него новость. Он вопросительно посмотрел на Макиавелли, ожидая, что у того будет такой же сконфуженный вид, как у него самого, но дипломат, как обычно, выглядел невозмутимо спокойным.

– Две недели назад, – сообщил Макиавелли, – папа пожаловал Чезаре новый титул в добавление к титулу главнокомандующего папскими войсками и титулу герцога Валентинуа. Теперь он еще и герцог Романьи. Он больше не захватчик, а законный властелин и правитель этих земель.

Для Флоренции эта новость была ужасной. Чезаре усилился. Приобрел больше власти. Больше денег. И, безусловно, все это на руку Леонардо. Теперь Флоренция как никогда нуждается в надежной защите. И все же он ощутил еще один укол тревоги. Макиавелли знал об этом все те две недели, в течение которых они готовили спектакль, и вполне мог поделиться известиями с Леонардо. Однако не сделал этого. Напротив, он выставил Леонардо в глупом положении перед городским советом, показав, что тот мало осведомлен о тонкостях высокой политики. Момент, однако, приобрел особую драматичность, ведь знай Леонардо обо всем заранее, он, пожалуй, не сумел бы так естественно разыграть потрясение. Судя по озабоченным перешептываниям в рядах членов городского совета, план Макиавелли вел к заранее просчитанному триумфу.