Камень Дуччо

– Они хотят, чтобы вы, пока будете состоять на службе у города, оказали им… м-м-м… еще одну незначительную услугу… – На бледном лбу Макиавелли выступила испарина. – Клянусь, это был единственный способ заставить их нанять вас на проект изменения русла Арно. Поверьте, я изо всех сил отговаривал их, но они… – Макиавелли отвел взгляд от Леонардо, – непреклонны. Они хотят фреску. – Дипломат затараторил: – Не думайте, это пустяк, всего одна небольшая картина, изображающая победу Флоренции над Миланом в битве при Ангиари. Вы были на войне, изучили ее, так сказать, изнутри, да и зарисовок у вас наверняка осталось много. Вы напишете эту фреску играючи, я уверен, за какие-нибудь несколько месяцев. Зато в обмен на такую малость получите щедрую финансовую поддержку вашего проекта с поворотом русла реки.

Леонардо сдержал смешок. Неужели Макиавелли думал, будто живопись настолько претит ему, что его нужно уговаривать взять заказ?

– И где же будет располагаться эта небольшая картина? – поинтересовался Леонардо, наигранно раздраженный тем, что к нему обращаются с такой ерундой. Пусть Макиавелли считает, что по-прежнему в долгу у него.

– В зале Большого совета.

Ого! Леонардо отвернулся, чтобы скрыть от собеседника радость. Зала Большого совета – самое важное и самое вместительное помещение для общественных собраний во всей Флоренции. Он располагался во дворце Синьории, и именно в нем в свое время Савонарола собирал свой всемогущий Совет пятисот. Конечно, когда Савонаролу сожгли на костре по обвинению в ереси, совет был распущен. А грандиозная зала осталась. Так что не о такой уж безделице просил его Макиавелли. Он просил Леонардо сотворить шедевр.

Леонардо, все еще изображая недовольство, пожал плечами.

– Ну раз мне не видать заказа на мой проект, если я не соглашусь написать эту фреску…

– Так я обрадую Содерини добрыми вестями, – полуутвердительно-полувопросительно произнес Макиавелли.

– Полагаю, я возьмусь за эту работу, коли без этого никак, – вздохнул Леонардо. А ведь он прав, этот Макиавелли: нет ничего приятнее, чем обманывать обманщика.

– Превосходно. Да, и примите мои извинения за то, что проповедь уже окончилась, – вставая, сказал Макиавелли. – Надеюсь, я не слишком помешал вашим молитвам.

«Какая проповедь?» – мысленно удивился, провожая Макиавелли взглядом. Потом спохватился и посмотрел в капеллу семейства Джокондо.

Лиза уже ушла.

На сей раз Макиавелли не солгал.

Священная коллегия кардиналов 22 сентября действительно избрала новым папой сторонника Чезаре Борджиа – Франческо Тодескини Пикколомини, взявшего себе имя Пия III. Неделей позже Флоренция официально наняла Леонардо да Винчи для работы над проектом изменения русла Арно, а также для написания фрески в здании городского совета. Ему положили весьма щедрое жалованье, наняли помощников, а также предоставили под жилье покои в верхнем этаже церкви Санта-Мария-Новелла, которые обычно занимали прибывающие во Флоренцию папа или королевские особы. Увидев это новое роскошное пристанище, Салаи не скрывал радости:

– Вот теперь, господин, вы получили достойное жилье.

Фреска, как и подозревал Леонардо, оказалась далеко не пустяком. Изображение «Битвы при Ангиари», призванное увековечить победу флорентийского оружия над извечным соперником Миланом в 1440 году, благодаря которой Флоренция сохранила за собой владычество над центральной частью полуострова, с самого начала предполагалось весьма масштабным, и работа над ним явно не ограничилась бы несколькими месяцами. Это монументальное произведение должно было занять всю восточную стену залы Большого совета. Размеры стены поражали: высота ее составляла рост пятерых человек, стоящих каждый на плечах у другого, а длина превышала линию из двенадцати человек, улегшихся друг за другом, головой к ногам следующего. Словом, Леонардо предоставили для работы самое большое полотно из всех, что он когда-либо видел.

«Эта огромная стена, – подумал он с улыбкой, – и есть тот шанс, которого я ждал».

Несколько следующих недель Леонардо был погружен в мысли о фреске. Он делал сотни рисунков с фигурами солдат и коней, смешавшихся в неистовом вихре сражения, жаждущих победить врага и выжить в кровавом хаосе войны. Паузы между рисованием он посвящал работам в русле Арно. Эти два проекта подпитывали один другой и постепенно росли – так мелкие разрозненные снежинки сначала лишь присыпают землю, а затем образуют огромные сугробы.

В один из дней, когда Леонардо на берегу Арно беседовал с Коломбино, главным распорядителем работ по проекту, он заметил, что к ним направляется какая-то дама. Ее огненно-багряные одежды развевались на ветру, как осенняя листва на дереве. Поначалу он снова принял ее за видение и, лишь когда она подошла ближе, осознал: это вполне реальная, земная мадонна Лиза дель Джокондо. Уже полгода он толком не встречался с ней – с того самого дня, когда она отказалась ему позировать, обвинив в предательстве.