Камень и боль

– Ты просто какой-то чудак, флорентиец! Чего ты теперь-то тревожишься? Это просто смешно! Быть в Риме – и тревожиться! Жить на Кампо-деи-Фьоре – и тревожиться! Быть гостем кардинала Риарио – и тревожиться!

– Гостем? – вне себя вскочил Микеланджело. – Какой я здесь гость? Вот эта дыра под самой крышей, это пренебреженье ко мне, это презрение, это гостеприимство? Так принимают художников римские кардиналы? Почему он не отпускает меня домой? Здесь я только зря трачу время, ни на что не нужный. Ты хоть его брадобрей, а я что? Флорентиец, человек из того города, откуда он вернулся, бледный, как смерть, не дослужив кровавую мессу Пацци, на что я ему? Может быть, я повинен в той смертельной бледности, которая останется у него до самой смерти?

У человечка от страха язык отнялся, он только прижал ухо к двери: не подслушивает ли кто? А Микеланджело продолжал кричать:

– Ты хоть брадобрей, а я и того нет, просто страшный безносый бродяга, флорентийский скиталец, понимаешь?.. А теперь еще и мошенник! Вот как он на меня смотрит, оттого и презирает, пренебрегает мной. Будь я шлюхой, мне б у него лучше жилось, а то – ваятель какой-то! А виноват я в этом обмане? Ни сном, ни духом. Меня самого одурачили… Я пошел на это, после того как Лоренцо Пополано мне сказал, что у вас в Риме обычно так делается… Я поверил, мне и в голову не приходило, что тут ведется фальшивая игра и со мной! И если уж кто здесь мошенник, так это как раз твой кардинал…

– Флорентиец! – воскликнул брадобрей Франческо, посинев от страха. Если бы кто-нибудь стоял за дверьми, ты больше никогда бы не вышел из ватиканского узилища. Опомнись!

Микеланджело плюнул и улегся на ложе.

– Мне все равно. Наверно, даже тюрьма не хуже этой жизни… Да мне и не впервой!..

Человечек подошел к нему, широко раскрыв глаза, стуча зубами, и сел в ногах постели.

– Ты… – начал он растерянно, – не ври… ты сидел в тюрьме?

– Да, сидел! – отрезал Микеланджело. – В Болонье. Разве ты не видишь по лицу, что я бродяга и мордобоец?

– Неправда… Неправда!.. – быстро закачал головой брадобрей. – Но в тюрьме в самом деле сидел?

– Говорю, сидел…

– Так ты… – продолжая качать головой, промолвил брадобрей, – значит, правда – мошенник?

– Может быть…

Микеланджело горько улыбнулся. Человечек всплеснул руками.

– Но, милый мой, ты еще так молод! Зачем это? Обмануть кардинала – куда ни шло. Но обманывать нашего кардинала Риарио! Это неправильно, это глупо, это великий грех!

– Но господь по доброте своей простит нам… сказал тогда этот паук…

– Кто? Что ты говоришь? Какой паук?