Камень и ветра 4. Поход за радугой

Я стояла, попирая трупы – либо раненных так тяжело, что они должны были вскоре умереть. (Их боль я также машинально забирала, преобразовывая в магию). Ни клочка чистой земли! Тела, тела, тела: разодранные на части, почти целые, человеческие, не вполне человеческие и совершенно не человеческие – все вместе, вперемешку. Кое-где громоздились настоящие курганы из тел. Кое-где из месива мёртвой плоти торчали, как утёсы, лишённые энергии боевые големы. Помимо големов, попадались какие-то малопонятные штуковины из металла; судя по моим внутренним ощущениям, сложностью своего устройства они были способные затмить любые придумки магов-механиков. Впрочем, назначение этих штуковин угадывалось сразу и без тени сомнения.

Война. Уничтожение.

Одним словом, смерть.

Что до меня, то мои движения сковывала пробитая, покорёженная, а местами даже проплавленная броня. Полный доспех тяжёлого пехотинца, когда-то, вероятно, основательно зачарованный, а ныне мёртвый, как почти всё вокруг. Кроме меня. Мне потребовалось около минуты, чтобы избавиться от этой насмешки над защитой… и выяснить, что под моим бронированным облачением никакой нормальной одежды нет. Даже белья.

Тут-то до меня с большим опозданием дошло, где именно я нахожусь. Я закрыла глаза, сосредоточилась, максимально чётко представила желаемое. И мою наготу прикрыла привычная мантия мага, что стало лишним подтверждением моей догадки.

Тут сверху раздался высокий клич. Я повернулась. Ко мне летели, стремительно снижаясь, три фигуры. Впереди гигант в серебристо сверкающей броне, с нелепыми птичьими крыльями и громадным – этак в полтора моих роста – двуручным мечом. Чуть отставая – две крепко сбитые бронированные девицы с развевающимися бледными волосами, вооружённые широкими клинками. У девиц крыльев не было, и они летели просто так. Впрочем, я сразу решила, что способности этой троицы к полёту объясняются совсем не какими-либо физическими принципами.

Ах да, ещё один штрих. От гиганта и от девиц исходило белое сияние, причём особенно ярко светились их глаза.

– Кто ты?! – трубным голосом вопросил приземлившийся (притрупившийся?) гигант. Его спутницы просто-напросто зависли в воздухе, настороженно поглядывая по сторонам. Не иначе как изображали боевое охранение.

– Можешь называть меня Игла. А сам ты кто?

Искреннее изумление в пылающих белым глазах.

– Неужто не узнала ты меня? Наш облик трудно с кем-то перепутать, ну а подделать – просто невозможно!

– Первый раз такого вижу, – призналась я честно. – Ладно, мужик, чего тебе надо?

– Предерзостная смертная, – заявил крылатый. – И, кажется, из тёмных!

Его двуручная громадина тросточкой взлетела вверх, а потом рухнула…

Туда, где меня уже не было.

– Хочешь драки? – спросила я риторически.

– Раф! – крикнула одна из девиц. – Сзади!

Она была немного не права. Следовало кричать не "сзади", а "везде".

Боевая ярость гиганта оказалась хорошим топливом для моего заклятья. Она вливалась в меня широким кипящим потоком. Этот поток обжигал меня, раня саму сердцевину души и причиняя просто невероятную боль… но и собственную боль я превращала в топливо для магии. Уйма силы, целые бурлящие озёра! Никогда ещё я не поднимала столько зомби сразу, да в плотном мире я и не смогла бы поднять столько. Но здесь, посреди этого странного поля странной битвы, мертвецы, казалось, ждали только приказа подняться для новых сражений.

Ждали – и дождались. И встали под мои знамёна. Все, вплоть до големов и диковинных машин, не меньше чем на сто шагов вокруг.

Меч крылатого гиганта косил зомби, как траву, оставляя на телах прожжённые разрубы. С мечей его спутниц обильно стекали молнии, рвущие зомби на части. Но убить моё воинство было не так-то просто: их вновь и вновь восстанавливало, а затем заставляло двигаться ничто иное, как разгорающаяся всё сильнее ярость крылатого.

Не замечая этого, он фактически боролся сам с собой. И не мог победить.

Один боевой голем остановил размах двуручного меча, ухватив его всеми четырьмя руками. Другой, зайдя с тыла, обрушил мощные удары на крылья, лишённые защиты броневых пластин. Мёртвые копейщики кололи, мёртвые секирники рубили. Гигант застонал, и его боль влилась в моё заклятье. Мёртвые лучники и ожившие машины дали залп по летающим девицам. Воздух пронзили стрелы и грохочущие снаряды, летящие быстрее, чем успевает заметить глаз. Мечи-молнии угасли, зашипев. Одна из машин покрупнее грянула снарядом прямо по гиганту. Взрыв! Серебристый нагрудник не выдержал, во все стороны полетели клочья брони и брызги крови. От удара с крылатого слетел шлем, и я увидела, как гаснет сияние глаз на искажённом предсмертной мукой сурово красивом лице…

Но ещё до того, как сияние угасло окончательно, гигант превратился в бледное бело-голубое облачко. Вытянувшись веретеном, это облачко стремительно ввинтилось в зенит, а на поверхности ворочающегося всё медленнее моря зомби остались лишь обломки брони да груда окровавленных перьев. Ушёл, сообразила я. В следующий раз надо будет приготовить ловушку душ. Если, конечно, этот следующий раз будет иметь место.