Камень Юноны

Недавно у Олеси появилось еще одно преимущество перед Ритой — ее старшая сестра Элина устроилась работать за границей. Теперь в гостеприимный дом Сырниковой стало наносить визиты куда приятней — никакой вечно недовольных старшей сестры, а, главное, ее кислолицего кавалера. Веру особенно бесило присутствие Николая, который чувствовал себя в чужой квартире хозяином. Когда Эла впервые уезжала в Голландию, Коленька не счел нужным убраться — отсутствие подруги — не повод съезжать с ее квартиры. Эла возражать не стала, пусть живет, кому он мешает? Олеся была не в восторге от его присутствия, но настаивать не стала, решила, пусть пока поживет, а там будет видно: надоест — выгонит. Она так и сказала Вере. На что Верка отреагировала очень бурно. С присущей ей безудержной энергией она развернула деятельность по вытеснению противника с территории. Борьба шла по всем направлением: Олеси внушалась необходимость выдворить Колясика тут же — «еще не понятно, чем он будет здесь заниматься в твое отсутствие», Элине Вера недвусмысленно намекала, что ее сокровище не прочь скрасить свой досуг обществом легкомысленных красоток; Николаю Вера открыто заявляла, чтобы он катился куда подальше. Если на Коленьку Веркины фырканья действовали, как на мертвого припарка, то Эла очень даже забеспокоилась. Она и сама не раз замечала, как ее милый заглядывался на смазливые мордашки. Пометавшись между желанием угодить жениху и нарастающей ревностью, Эла приняла решение отказать Николаю в жилье. «Как ни крути, Верка права, — рассуждала про себя Элина, — оставлять мужика без надзора, да еще и в свободной квартире крайне опрометчиво. Пусть живет у себя в коммуналке, туда не очень-то девок поводишь — соседки-маразматички свое дело знают».

* * *

— Вот, змея! — шипел Николай, лежа на диване в своей коммунальной квартире. Вокруг валялись пустые бутылки из под пива и рыбьи очистки вперемешку с окурками. Под змеей он подразумевал как Олесю, выставившую его из квартиры, так и Элину, не сумевшую настоять на своем.

С отдельной квартирой Сырниковых Колясик уже сроднился. Он считал ее почти своей и от этого выдворение казалось особенно несправедливым. Сомнений быть не могло: это Олеська со своей подругой-оторвой мутят воду. Они и Элину против него настроили, теперь у нее свое мнение стало появляться. Раньше его слово для Элки было непререкаемо: как он скажет, так и будет. Мужик в доме хозяин, а не полоумные тетки. Элина легко поддавалась манипуляции, ей можно внушать все, что угодно — совсем ручная. Если бы не младшая сестра, он давно бы продал их квартиру. Олеська мешала во всем, словно кость в горле: слишком стервозная, слишком упрямая и слишком умная. По началу Коленька ее недооценил, всерьез не воспринял. Думал, раз старшую сестру в оборот взял, так с младшей тем более справится. С ней пытался совладать по-всякому — ничего не вышло. Олеся угрозы не воспринимала, от фальшивой приветливости кривилась. Мужские чары Колясика, перед которыми, по его мнению, устоять было невозможно, не возымели никакого эффекта — Олеся взглянула на него, как на убогого. Николай не ожидал такого пренебрежения к своей персоне и оскорбился. В тот вечер он выместил злобу на покладистой Элине. Эла устроила скандал Олесе и сестры поссорились, на радость Колясику.

Николай был охоч до женского полу, и любил окружать себя толпой подружек. Но ни одной из них не принадлежала квартира в центре, а главное, никто не дорожил им так же, как Эла. Он знал, другой такой дуры ему не найти. Поэтому упускать свой шанс Коля не собирался. Всего-то надо было, чтобы исчезла Олеся. «Уехала бы куда, что ли», — мечтал он. — «Хотя, эта, пожалуй, не уедет. Если и уедет, то все равно какую-нибудь пакость предпримет и завалит все планы».

По любому выходило, что ситуацию надо было брать в свои руки. В его сознании стало смутно вырисовываться решение проблемы.

* * *

Марат не мог поверить своим глазам. Он открыл электронную почту и пришел в недоумение: письма, полученные вчера, которые он еще не успел просмотреть, были отмечены, как прочитанные. На душе стало противно, будто залезли к нему в карман и вытащили зажигалку. К этому чувству добавились тревога и смятение. Почтовый ящик был корпоративным, письма — деловыми. В силу занимаемой должности Марата — финансовый директор — его почта содержала секретную информацию, разглашение которой не допускалось. Он пробежал глазами вчерашние письма — четыре вполне безобидных, не представляющих собой ничего конфиденциального, пятое от партнеров. В нем шла речь об условиях контракта. Конкуренты не отказались бы взглянуть на их переписку. Кроме этого письма, в ящике было масса других, содержащих не менее важные сведения. Марат покрылся испариной — с его руки тайны холдинга «СтальМет» стали доступны посторонним.