Камень. Книга 6

— Брось, Маша! — отмахнулся император. — Он не знал только отдельных нюансов, а общая картина у Андрея в голове и так сложилась. Ты же знаешь этих журналистов, я имею в виду хороших, у них работа от работы оперативников специальных служб не многим и отличается: поиск источников информации, анализ текущей ситуации, работа с агентурой, а уж про сливы журналюгам грязного белья своих конкурентов и заказные статейки я вообще молчу! Везде течет, Машенька, тебе ли не знать! Ладно хоть Шереметьевы сотрудников своих в узде держат, иначе бы Империя в потоках этого дерьма просто утонула! А они бы все в белом нам указывали, как правильно жить! Мол, свобода слова и объективное донесение информации со вскрытием социальных гнойников! Бутырка по всем этим борзописцам продажным плачет!

— Ты чего опять на табурет залез, Коля? — улыбнулась Мария Федоровна. — Меня-то агитировать не надо, я это все и без тебя прекрасно знаю! Или ты не пользуешься услугами тех же самых журналюг для слива информации? Или не вскрываешь нужных тебе социальных гнойников с указанием конкретных виновных лиц? И если ты этим пользоваться не будешь, обязательно начнет кто-то другой, да еще и против тебя. А с Шереметьевыми надо дружить, они свое дело хорошо знают. Может, ты им какой-нибудь жирный заказик подкинешь за страдания Анны и в благодарность за продемонстрированную лояльность?

— Надо будет подкинуть, — кивнул император. — Можешь даже взять этот вопрос на контроль, тематику заказа оставляю на твое усмотрение.

— Вот это уже деловой разговор, Коля, — удовлетворенно улыбнулась Мария Федоровна. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Слушай, а Андрей точно не ушлет Анну в Питер?

— Да нет, — отмахнулся император.

— Это хорошо для сохранения нужного драматизма задуманной нами интриги. Ты, кстати, подумал над моим вчерашним предложением?

— Насчет Сашки?

— Да.

— Подумал. И согласен с тобой, наследнику пора хорошенько встряхнуться. Да и в вопросе его сближения с Алексеем твоя провокация пойдет только на пользу…

* * *

— Доченька, ты уж веди себя хорошо… — Виталий Борисович Пафнутьев обнял Алексию, а потом подтолкнул ее к трапу самолета. — Будешь звонить и отправлять сообщения, как условились.

— Хорошо, папа, — кивнула девушка. — А ты помнишь, о чем я тебя просила?

— Помню. Об изменениях в положении Алексея, если таковые будут, сообщу, за Вяземской с Петровым пригляжу лично, Решетова уже взята под плотный круглосуточный контроль.

— Спасибо, папа! — улыбнулась Алексия и вступила на трап. — Маме и брату с сестрами привет!

— Передам, — кивнул Пафнутьев и дождался, когда девушка помашет ему через иллюминатор, повернулся и под шум заработавших двигателей самолета зашагал к машине.

А Алексия закрыла глаза, расслабилась в удобном кресле и попыталась настроить себя только на хорошее — что бы ни происходило в ее личной жизни, это не должно было помешать ей выступить на финальных концертах тура с полной самоотдачей.

* * *

Утро второго дня «заключения» в Бутырке для меня началось с подъема, устроенного Прохором:

— Вставай, Лешка, мне Ваня сказал, что ты должен чувствовать себя вполне нормально, а поэтому сейчас будешь под моим присмотром делать утреннюю гимнастику. Нечего расслабляться, а то так всю форму растеряешь на хозяйских харчах.

Продолжая валяться, я зевнул, прислушался к своим ощущениям и решил с авторитетным мнением Ивана-Колдуна согласиться: тело хоть и ныло, но после полноценного восьмичасового сна отдохнуло и пришло в некое подобие моей прежней формы. Спрыгнув на пол, потянулся и попробовал перейти на темп. В отличие от вчерашнего дня, спуртом до толчка дело, слава богу, не закончилось, но поплохело мне прилично, да так, что пришлось усесться обратно на ставшую родной койку.

— Ты чего побледнел, Лёшка? — с заботой в голосе поинтересовался воспитатель и присел на корты рядом. — Что, тебе опять плохо стало?

— Ага, — кивнул я. — На темп попытался перейти, вот и…

— А вот про это мне Ваня ничего не сказал, — протянул Прохор. — Давай-ка ты сейчас отдохнешь, а потом просто физкультурой займёшься без всех этих боевых трансов. Договорились?

— Договорились, — согласился я. — Все равно делать нечего, хоть руками и ногами помашу… Не хочешь присоединиться?

— Так мы с твоим батей и Иваном уже размялись под руководством Михаила Николаевича, — хмыкнул Прохор. — Заодно и чуму из организмов с потом выгнали.

— Здоровье вы свое вместе с чумой выгнали! — поморщился я. — Ну ладно вы! А дед Миша в его возрасте каким местом думает? Он что, инфаркт миокарда во-о-т с таким рубцом получить захотел?

— Отставить разговорчики в строю! — в камеру зашел свеженький, благоухающий одеколоном князь Пожарский. — Сейчас я тебе покажу, курсант Романов, каким местом я думаю! Упор лежа принять! Делай раз! Делай два! Делай три!..

За следующий час, под чутким руководством любимого деда, я вымотался от обычных физических упражнений так, как не выматывался уже очень и очень давно, и до раковины добирался мокрый, как мышь! А успевшие присоединиться к деду и Прохору отец с Иваном смотрели на меня даже с некоторой долей жалости.