Камень. Книга 7

Тут же ей объяснили, что французское понятие «шансон» больше относится к русскому романсу, а вот «Гоп-стоп» и другое подобное творчество ближе к так называемой «уголовной романтике».

– Понятно, – кивнула она. – Надо будет потом этот вопрос отдельно изучить.

Ага, изучить! С этим вырасти надо, впитать, так сказать, с молоком матери, а она изучать собралась!

Поднявшись на второй этаж, мы оказались в большом зале в виде амфитеатра со сценой внизу и барными стойками по бокам. Встречавший нас дворцовый указал на свободные места в середине зала, туда мы и прошли. Что характерно, на нас никто демонстративно не обращал внимания, а выступление на сцене не прервалось. Ситуацию пояснил начальник охраны:

– Работа с местным контингентом проведена, Алексей Александрович, выражения верноподданнических чувств не будет.

– Спасибо, Виктор, – поблагодарил я его. – Вы себе место приглядели?

– Устроимся чуть выше вас, Алексей Александрович.

Расположившись за столами, мы, не обращая внимания на меню, принялись с любопытством разглядывать окружающее пространство.

– Мой мир больше не будет прежним! – пихнул меня в бок локтем Николай, взглядом указывая на стоящую у бара группу ярко размалеванных высоченных, широкоплечих «девах» в легкомысленных коротких платьишках, колготках в крупную сетку и разноцветных париках с перьями сверху. – И это я их защищал, когда с тобой и Шуркой на границе с Афганистаном душегубством занимался?

– И этих тоже, – кивнул я. – Они тоже божьи твари, такими уж уродились.

– Глянь туда, – взгляд Николая переместился правее. – Балеринки из Большого, розовые абсолютно! Мы с Шуркой их как-то в «Каньоне» пытались снять, так они нас вежливо послали и тут же, прямо на танцполе, начали сосаться! А рядом с ними их подружки по танцулькам, балеруны припедренные! Тоже в «Каньоне» периодически появляются, но чувства свои взаимные к друг другу на людях проявлять опасаются, знают, голубки, что товарный вид мигом потеряют. А вон там у нас творческая богема расположилась: художники, журналисты, музыканты, модельеры всякие.

Да, зверинец был знатный: вызывающие наряды, не всегда по возрасту, яркий макияж даже на мужчинах, общая манерность жестов.

– Коля, а ты откуда так хорошо знаком с этим миром китча и гламура? – хмыкнул я.

– Справки соответствующие с огромным интересом изучал, – ухмыльнулся он в ответ. – Тут каждый второй, если не первый, на связи с Канцелярией состоит, стучат друг на друга только в путь! И не только друг на друга, но и… Сам должен понимать. Вон, глянь на Джузи, с каким он интересом на весь этот паноптикум смотрит. В его гетеросексуальности я не сомневаюсь, а вот другие иностранные подданные этим похвастаться не могут…

– Ясно, – кивнул я. – Знаменитый на весь мир Большой, балеринки, балеруны…

– Ага. А Большой еще и гастролирует по всему миру…

Тут как раз на сцену под бурные аплодисменты вылез один и ряженых молодых людей в парике из фиолетовых волос и разразился так называемым стендапом на тему «общения» полов. Было смешно, особенно когда Клава, так он представился, судорожно пыталась заменить привычные матерные обороты на более культурные. Джузеппе переводил Александр, а Стефании ее подружка Кристина. Закончилось выступление Клавы парой двусмысленных анекдотов.

Наши красавицы смотрели и слушали с огромным интересом и явно получали удовольствие, а уж когда на сцену к Клаве вылезли все остальные широкоплечие «девушки» с перьями на головах и весьма умело сплясали «кан-кан», высоко закидывая ноги, Стефания, а за ней и другие наши красавицы повскакивали с мест и устроили самые настоящие овации. Мы же с Николаем от нелепости происходящей фантасмагории просто ржали как кони! Это же делали и оба Александра, Андрей и даже весь из себя толерантный Джузеппе!

– Леха, – Коля захлебывался от смеха, – это пизд@ц! И чего я, дурак, раньше этой петушатней брезговал? Мне теперь впечатлений на месяц хватит!

– Смотри, затянет! – я держался за живот. – А там, глядишь, и сам на сцену по пьянке полезешь!

– Боже упаси! Уверен, труселя «артистки» только ради нас натянули, а в другие дни они ими явно брезгуют!

С трудом повернувшись к Виктору, увидел, как он трясущимися руками снимает происходящее на телефон. Другие дворцовые хоть и пытались делать серьезные лица, но слезы из глаз все же украдкой вытирали.

Дальше в программе было выступление трех толстушек в розовых костюмчиках, потом на сцене гнулись гимнасты обоих полов в облегающих трико, после чего Клава «проникновенно» исполнила «Позови меня с собой». Все эти нелепые ужимки на фоне писклявого голоска «певуньи ртом» вызвали у нас новую истерику.

– Хамло неотесанное! – зашипели девушки. – Вы ничего не понимаете в искусстве!

– И не стесняемся этого! – буквально простонал Александр.

Потом объявили танцы, и зрители повалили на сцену. Наши девушки в сопровождении пары дворцовых пошли тоже, а молодые люди остались.

– Джузеппе, у вас в Европе так же все происходит? – улыбался Андрей.