Камень. Книга 8

Великий принц повернулся в сторону своего воспитателя, который щелкнул пальцами, и с яхты по трапу в сторону всех собравшихся начал спускаться матрос с каким-то ящиком, при ближайшем рассмотрении оказавшимся упаковкой шампанского.

— Господа, примите игристое в знак нашей благодарности за доставленное удовольствие и надежду на то, что вы почаще будете подкидывать нам подобные сюрпризы, — великий принц откровенно ухмылялся, как и вся остальная русская делегация, а потом добавил, обращаясь уже к своим братьям: — Мы им тут второй Афганистан устроим, хоть как-то развлечемся!

— Поскорей бы уже, — хохотнул великий принц Александр, — руки прямо чешутся!

— И три дня на разграбление Ниццы, как и положено! — добавил с гнусной улыбкой великий принц Николай. — А потом со спокойной душой можно и на родину возвращаться.

Оба француза могли наблюдать, как Белобородов, Нарышкин и Варушкин одобрительно кивают словам великих принцев, но сами от комментариев воздерживаются.

— Ваше императорское высочество, — обратился к великому принцу Алексею шевалье Бланзак, — когда мы сможем забрать ту часть записи со швейцарцем, что имеет отношение непосредственно к нам?

— После обработки этой видеозаписи господином Нарышкиным, — ответил тот. — Господин Нарышкин по готовности вам сообщит. Господа, мы вас больше не задерживаем. Всего хорошего.

— И вам всего хорошего, ваше императорское высочество! — Французы поклонились. — Господа! — кивок в сторону остальных, и, подхватив ящик с шампанским, они направились к своему автомобилю.

Уже в машине Дюбуа не выдержал и обратился к Бланзаку:

— Я же предупреждал, что не стоит провоцировать принца Алексея, а вы с государем меня не послушали! Этот русский принц отбитый на всю голову! И я уверен, что в случае очередной провокации он со своими такими же сумасшедшими братьями способен устроить на территории Франции именно то, что обещал!

— Успокойся! — только отмахнулся контрразведчик. — С нас с тобой взятки гладки — получили приказ от его величества и выполнили его. А принц Алексей только хочет казаться полностью отбитым и простым как три рубля, — эту фразу Бланзак произнес на чистейшем русском языке. — На самом же деле этот молодой человек видится мне совсем не таким простым, что я всенепременно упомяну в отчёте на высочайшее имя. А вот с провокациями действительно надо завязывать, я почему-то верю обещаниям великим принцев устроить на побережье второй Афганистан. По крайней мере, дури у этих троих молодых людей на подобное вполне хватит…

***

Вернувшись на яхту, первым делом попытался уложить спать Марию с Варварой:

— Сестренки, у меня тут ещё есть кое-какие дела, а вам пора на боковую — вы же помните, что у нас с вами завтра фотосессия? Кстати, как мне доложили, каюта для вас уже готова.

Прохор еще во время обсуждения «разговора с французами» предупредил меня, что лучше бы нам всем остаться ночевать на яхте — Ванюша не в форме, да и Нарышкина с его подчиненными надо было в строй возвращать.

— Мы помним про фотосессию, — кивнул сестренки, — но спать ляжем, только когда соберешься ты.

— Это что ещё за новости? — нахмурился я.

— Ну… — нерешительно протянула Мария, переглянувшись с Варварой, но от дальнейших пояснений отказалась.

— Может, тогда с Колей и Сашей пока побудете? А то у меня еще действительно очень много дел.

— Нет, мы хотим с тобой.

— Ясно, — вздохнул я, подозревая, что сёстрам после всего увиденного элементарно не по себе, а местами даже и страшно. — Приказ остается прежним: держаться за мной и не мешать.

— Спасибо, Лешенька! — обрадовались они.

А я первым делом занялся Нарышкиным и тремя его «дипкурьерами», ожидавшими на носу яхты в удобных шезлонгах:

— Господа, сейчас я проведу с вашими доспехами некоторые манипуляции, призванные наладить ваш энергетический обмен внутри организмов, — объяснял я им. — В ходе этой процедуры вы почувствуйте жжение в местах ушибов. Кроме того, вы не сможете усидеть на месте, поэтому предлагаю не стесняться и использовать для ваших ночных прогулок набережную марины. Все понятно?

Если дипкурьеры ожидаемо кивнули, не решаясь задать интересующие вопросы моему императорскому высочеству, то вот Нарышкин подобной стеснительностью не страдал:

— Алексей Александрович, и долго нам по набережной гулять?

— Пока не закончится, Алексей Петрович, — с улыбкой ответил я. — Сами почувствуете. И ещё, господа, после всех этих процедур и так называемых бегунков вас накроет отходняком, — было заметно, как все четвёрка напряглась, — ну, это нормально, переболеете. Зато чувствовать себя будете как заново родившиеся, поверьте. Короче, будет жжение, бегунки, но восстановитесь гораздо быстрее, чем в обычном порядке. И еще, господа, ночевать я буду на яхте, так что все это время в вашем полном распоряжении. Ну что, к полёту готовы?

Темп, на который я перешел лишь огромным усилием воли…

Снова цветные круги перед глазами и противный свист в ушах…

Терпи, Лешка! Людям сейчас гораздо херовей, чем тебе!