Камень. Книга 9

— Царевич — красавчик! Не удивлюсь, если он у французов очередные черепушки для своей коллекции затребует, — он прислушался и посерьезнел. — А вот и полиция прискакала, не прошло и полугода. Слушай мой приказ, бойцы! Усилить оцепление колонны, полицию не пускать, о координатах базы колдунов сообщить Дюбуа. Выполнять! — сам же колдун потянулся к гарнитуре рации: — Это Иванов. Зверь, ты в порядке?

— Это Зверь. Был бы не в порядке — лежал бы в оградке…

— Юморишь? Это хорошо. Принимай командование. Конец связи.

Пока подошел Белобородов, Кузьмин успел аккуратно «напитать светом» Багратиона и даже проанализировать свое текущее состояние: сил оставалось еще с запасом; у организма, по ощущениям, открывалось даже не второе, а третье и четвертое дыхание; «реанимационные мероприятия» проходили быстрее и эффективнее, да и общая чувствительность, как и виденье, усилились на порядок.

— А что я еще смогу, когда правило полностью перестроит организм? — мысленно хмыкнул Кузьмин, глянул приближающегося Белобородова и растянул губы в улыбке: — Петрович, вижу, что ты действительно в порядке, а я наконец-таки сниму с себя непосильную ношу руководящей ответственности! Принимай доклад, старшой!..

* * *

— Твою же бога душу мать!.. — Именно так я мог охарактеризовать свои ощущения, когда пришел в себя.

Смело можно было ставить до сегодняшнего дня неизвестный медицине диагноз «Ушиб всего организма» — меня как через мясорубку пропустили, предварительно обсыпав жгучим перцем и настучав по голове молотком!

Усилием воли отстроился от совсем уж сильных болей в конечностях и попытался глянуть себя со стороны. Получилось у меня это только с третьей попытки и на пару мгновений, но увиденное внушало осторожный оптимизм — тело светилось с легкой пульсацией, а явных разрывов в энергетических связях не наблюдалось.

— Кабаки и бабы доведут тебя до цугундера, Лешка! — мысленно поморщился я. — Надо гимнастикой Гермеса чаще заниматься, иначе в следующий раз точно порвешь себе что-нибудь в самых интересных местах…

Дурнота пришла резко, до фиолетовых кругов перед закрытыми глазами… Сглотнув, все же сумел оставить содержимое желудка внутри и снова мысленно поморщился:

— Опять? И сколько дней на этот раз я не смогу пользоваться темпом?..

— Лешенька, ты меня слышишь? — в голосе Марии слышались трагические нотки.

— Да… — прошамкал я сухим языком. — Пить…

И попытался открыть зенки…

Господи, стыдоба-то какая! Жалостливые выражения лиц со слезами на глазах Марии, Варвары, сестер Гримальди, Стефании Бурбон и остальных девушек из нашей компании были еще понятны — чего еще от них ждать? А вот трагические физиономии Коли с Сашей, как и остальных молодых людей, реально напрягали!

Мария же аккуратно подняла мою голову за затылок и поднесла бутылку с водой к губам.

— Лешенька, ты же весь седой! — с надрывом заявила старшая сестра.

— Ваня говорил… — буркнул я, напившись. — Сфоткай и покажи, плиз… Ага, точно седой, — и растянул потрескавшиеся губы в улыбке, — только брови темными остались…

— Так порода! — горделиво выпрямилась сидевшая рядом Варвара.

— И не говори… — я попытался сесть, но дикая боль во всем теле не дала этого сделать.

— Лежи, Лешенька, лежи, — залепетала Мария, — дядька Иван сказал, что тебе пока вставать вредно.

— Где он? И где Прохор?

— Здесь мы… — оба-двое протиснулись через строй молодежи.

— Как обстановка? И не мог бы кто-нибудь найти мне походный стульчик, плиз?

Из краткого отчета воспитателя выходило, что серьезно никто из кортежа не пострадал, как и среди сопровождавших нас журналистов, малый свет практически полностью пришел в себя; Романовы в курсе и уже вовсю напрягают Бурбонов; трупы нападавших нашли, и сейчас там все оцеплено полицией в ожидании более квалифицированных представителей французских спецслужб. О том, что Ванюша успел проверить пару французов на предмет причастности к нападению, воспитатель сообщил мне на ухо.

— Трупы нападавших не опознаны? — уже сидя поинтересовался я.

Прохор поморщился:

— Говорю же, ждут спецов, а наши дворцовые, которые по наводке Ивана Олеговича их логово нашли, фотографии сделали и в Москву отправили. Пока глухо.

— Спасибо, — кивнул я, прислушался к себе, убедившись, что голова соображает вполне сносно, и вздохнул: — А почему я не вижу шевалье Дюбуа?

— Алексей, ты уверен?.. — протянул воспитатель, явно что-то заподозривший.

— Уверен.

Когда же начальник охраны французской принцессы вытянулся передо мной, я улыбнулся и не удержался от вопроса:

— Шевалье, стесняюсь спросить, а что у вас с лицом?

За француза ответил вовсю ухмылявшийся Кузьмин:

— А это он из машины неудачно выпал… Несколько раз подряд…

— Ясно. Шевалье, во-первых, хочу передать через вас его величеству Людовику, что мы с братьями и сестрами, а также с остальной российской молодежью крайне разочарованы подобным приемом на гостеприимной французской земле, и роду Бурбон очень повезло, что все остались живы.

Дюбуа согнулся в поклоне и не спешил разгибаться, а Стефания покраснела и опустила голову.