Камень. Книга третья

– Сам. – Он отошёл в сторону. – Ты деду передай, что я не хотел его обидеть и сам всё понимаю, но решать за себя не позволю. – Отец после этих моих слов переглянулся с Прохором. – Дома доболею, там и стены помогут…

– Хорошо, – кивнул отец. – Лебедев гарантирует, что послезавтра ты уже будешь вполне нормально передвигаться на своих двоих, да и общее состояние нормализуется. Они с Дмитрием Григорьевичем за тобой присмотрят. На этом тему болезни предлагаю закрыть. – Я кивнул. – Дальше. Легенда для университета – болезнь. Якобы подцепил какую-то заразу, типа ларингита, которая тебя и свалила на всю неделю, тем более что видок у тебя, Алексей, соответствующий. Следующее. Мы с твоим дедом, князем Пожарским, глянули сетку бильярдного турнира, ты должен был играть с наследником Куракиных. Учитывая твои взаимоотношения с этим родом, Михаилу Николаевичу не составило труда договориться о переносе встречи на начало следующей недели. Учитывай это. Кроме того, Михаил Николаевич сказал, что с князем Юсуповым при принесении извинений была достигнута некая договорённость о появлении в малом свете с его внучкой Ингой. Это дело чести, обещал – надо выполнять. Так что, Алексей, если завтра вечером будешь способен стоять на ногах, будь добр явиться на вечеринку и прилюдно выпить с этой малолетней стервочкой. Договорились?

– Да, – кивнул я, совсем забыв о данном обещании.

– Отлично. И телефон свой включай не раньше завтрашнего дня, когда получше себя чувствовать будешь. С Машей и Варей я поговорил, они тебя в эти выходные не побеспокоят. Девочки уже взрослые, всё понимают. Теперь по твоей службе, Алексей. Михаил Николаевич, как мне доложили, уже хлопочет у полковника Орлова о предоставлении тебе двухнедельного отпуска на восстановление. Так вот, я тебя не прошу, а приказываю две недели отдохнуть и восстановиться. А уж потом с новыми силами в бой. Ты меня услышал, Алексей?

– Услышал.

– Хорошо. Тогда вечером езжай домой, а в выходные, если будет время, я к тебе заскочу.

Они с Прохором вышли из палаты, и я, наконец оставшись один, лёг на кровать и попытался заснуть. И только вытянувшись и расслабившись, понял, как меня вымотали все эти анализы с тестами, хождения по палате и разговоры с посетителями.

***

– Мы с тобой всё правильно, Прохор, просчитали, – задумчиво сказал воспитателю сына цесаревич. – А отец нам не поверил. Вот и попал в неприятную ситуацию… Ладно, проехали. Теперь слушаю внимательно твои впечатления более подробно.

– Нормальные впечатления, Саша, – серьёзно ответил Белобородов. – Никаких изменений в поведении Алексея, по крайней мере, сейчас не произошло. Он всё такой же. Да и Лебедев говорит, что всё нормально, его ощущения и тесты это подтверждают.

– Продолжайте следить, Прохор. С Вяземской и Пафнутьевой разговор был на эту тему?

– С Вяземской был, она всё прекрасно понимает, если что – доложит. А вот с Леськой я разговаривать не стал, да и Вяземской запретил. Та вообще в предыстерическом состоянии постоянно была, на адекватность восприятия подобных просьб с её стороны рассчитывать глупо.

– Тут я с тобой согласен, – кивнул цесаревич. – Доктор в теме?

– Конечно. Бдит. Лебедев ему приказал при любом подозрении докладывать.

– Прохор, следить за поведением Алексея придётся ещё долго, мало ли что… Сейчас не проявится, зато потом… Не дай бог! – он перекрестился. – Иван тебе самый наглядный пример. Договорились?

– Я, Саша, заинтересован в душевном здоровье Лёшки не меньше твоего, – заверил цесаревича воспитатель. – Всё будет нормально, не переживай.

– Дай-то бог!

– Саша, что-нибудь по Петрову, другу Лешкиному, известно?

– Жив-здоров твой Петров, весь перепуганный в имении у родителей своих сидит. Возвращаться в Москву категорически отказывается, – зло ответил цесаревич. – Забота о моральном облике родичей у её императорского величества порой переходит все мыслимые границы. Сообщение Лёшке с причиной столь внезапного отъезда Петров завтра отправит, его отец обещал проследить. Ну а дальше… Дальше тебе надо будет ехать к Петровым и решать вопрос. Не сразу, конечно, а чуть погодя. Пусть немного отойдут, валькирии действовали жёстко, такой у них был приказ. Если Лёшка об этом обо всём узнает, я даже представить себе не могу, чем всё закончится.

– Съезжу, конечно, – кивнул расстроенный Прохор. – Сделаю всё, что смогу…

***

К вечеру моё физическое состояние хоть и оставляло желать лучшего, но было удовлетворительным – слабость постепенно отпускала. Так что от предложенного Дмитрием Григорьевичем кресла-каталки я отказался и дошагал до своей «Волги» своим ходом, с остановками, правда. Так же поднялся и до своей квартиры и улёгся отдыхать на диван в гостиной.

– Прохор, а не гульнуть ли нам? – обратился я к своему воспитателю, глядя при этом на доктора и Лебедева, приехавших с нами. – Пюре больничное мне не особо зашло, хочется вкусить что-то более питательное. На алкоголь не претендую, но вы можете себе ни в чём не отказывать, господа.

Те переглянулись и вопросительно уставились на доктора.