Камень. Книга третья

В «Три свечи» я добирался в обществе Александра и Николая Романовых.

Зашли они ко мне в квартиру в районе семи часов вечера, как раз после того, как Дмитрий Григорьевич с Владиславом Михайловичем осмотрели меня в последний раз, признали состояние вполне удовлетворительным и оставили на попечение Прохора, дав тому исчерпывающие рекомендации по дальнейшему восстановлению здоровья великого князя. На прощание доктор с колдуном получили от меня искреннюю благодарность, а от моего воспитателя по бутылке марочного коньяка. Судя по их лицам, Прохор с презентом угадал.

Оба великих князя, поинтересовавшись для приличия моим здоровьем, сразу потребовали подробностей освобождения заложников, что я и сделал за ужином в «Избе».

– Лёха, ты себе даже представить не можешь, как у нас в училище это дело обсуждают! Даже преподаватели, – заявил Александр. – Император же приказал всё засекретить, что ещё больше слухов породило! Никто же ничего не знает. Курсанты даже у нас пытались что-нибудь выяснить. – Братья переглянулись. – Но большинство склоняется к мнению, что жандармы на запредельно крутом уровне сработали. Про добровольную сдачу террористов речь вообще не идёт, об этом та же полиция бы точно проговорилась. А как у нас возросло количество желающих попасть на жандармский факультет, Лёха… Тамошние курсанты сейчас гордые ходят, грудь колесом! И не приближайся! Их даже побить хотели, да офицеры вмешались… Ну, ты у нас герой, Лёха! Научи, а-а? – братья смотрели на меня восторженными глазами.

– Отстаньте! – отмахнулся я, тяжело вздыхая. – Сколько раз вам можно говорить?

– Но, может, есть какой способ, Лёха? – это был уже Николай.

– Если найду подобный способ, вы будете первыми, из кого я сделаю матёрых колдунов. Обещаю! – заверил я их.

– Ты уж постарайся… – чуть успокоились они.

– И вообще, ваши императорские высочества, я всю неделю болел ларингитом. Ни в какой коме не был. Договорились?

– Ларингит так ларингит, – кивнул Александр. – А что это?

– В горле воспаление, Саша, – теперь вздыхал уже Николай. – Это значит, что Алексей всю неделю разговаривать не мог, да ещё и с температурой валялся. Понял?

– Теперь да, – заулыбался тот. – Надо взять этот ларингит на вооружение, мало ли что… Удобная же штука!

На входе в «Три свечи» нас, как и в прошлые разы, встретили брат с сестрой Голицыны:

– Рады видеть, друзья! Алексей, с выздоровлением! Проходите! Наша компания на прежнем месте, мы к вам присоединимся чуть позже.

И действительно, наша компания была в сборе. После взаимных приветствий я стал, как и предполагалось, центром внимания. Особенно отличилась Шереметьева, которая бесцеремонно осмотрела меня со всех сторон и заявила:

– Вроде всё в порядке. Похудел вот только. Вам так не кажется? – она повернулась к Юсуповой и Долгорукой.

Те вертеть меня не решились, а сами обошли вокруг.

– Есть чуть-чуть, – согласилась Инга, а Наталья кивнула. – И щёки впали.

– А что вы хотели, девушки? – влез великий князь Александр, всем своим видом демонстрируя знание вопроса. – Это же ларингит! В горле воспаление, да ещё и высокая температура!

Девушки согласно закивали, признавая правоту Александра.

– Хватит уже Алексеем любоваться, – хмыкнул Николай. – Видите же, что ему неудобно. Лучше про свои дела расскажите. И вообще, Алексею с Ингой скоро мировую пить. Вот и будет у него своя минута славы.

С благодарностью кивнув брату, я начал слушать последние университетские новости, среди которых не было ничего интересного и важного.

– Алексей, ты в понедельник на занятия придёшь? – поинтересовался Андрей Долгорукий. – А то меня девушки уже в конец достали своими капризами!

Его вопрос сопровождался дружным фырканьем не только его сестры и Инги Юсуповой, но и Ани Шереметьевой.

– Обязательно приду, Андрей, – успокоил я его.

– Слава богу! – выдохнул он.

Появление в нашей компании Голицыных в обществе Гримальди для нас с Ингой Юсуповой послужило сигналом выдвижения к бару. Следом шли великие князья и Виктор Голицын. Бармен, видимо, предупреждённый хозяевами ресторана заранее, молча поставил перед нами пять рюмок с водкой, которые мы и выпили. Первым с Ингой обнимался я, потом Николай, Александр и Виктор. Малый свет, наблюдавший за происходящим, одобрил примирение гулом и лёгкими аплодисментами, а мы вернулись на прежние места. Там на меня «напала» Ксения Голицына, потребовавшая открыть рот для осмотра.

– Ты себе что позволяешь, медичка? – вовремя остановила ту Шереметьева, а Юсупова с Долгорукой нахмурились. – Совсем берегов не видишь? Ты в приличном обществе находишься, а не у себя в морге!

Голицына несколько опешила, пришлось мне девушку выручать:

– Аня, Ксения хотела как лучше, проявила заботу. Тем более, она в болезнях разбирается. Но хочу сразу заявить, – я повернулся к Голицыной, – со мной всё в порядке, родовой доктор меня даже сюда отпустил.

– Если так, то ладно… – девушка с благодарностью посмотрела на меня. – А вы чёрствые! – кинула она в сторону Шереметьевой, Юсуповой и Долгорукой, а потом гордо отвернулась.