Камень. Книга восьмая (СИ)

— Это я удачно зашёл! — и подмигнул сестре.

— Удачей будет, Лёшка, если дед с бабушкой решат к танцулькам присоединиться, — хихикнула она, — вот это будет зрелище!

Воображение тут же нарисовало пляшущего гопак деда, а вот представить бабулю в танце я всё-таки не смог…

— Машенька, тут ситуация как в том анекдоте: вырвите мне язык, но я должен это увидеть!

— Что за анекдот? — заинтересовалась она.

— Я тебе как-нибудь потом расскажу… когда подрастёшь.

— Алексей! — потребовала она. — Раз уж начал, рассказывай!

— Ой, кажется, меня отец зовёт… — и быстренько ретировался в сторону старших родичей.

Старшие родичи меня тут же отправили выказать свое уважение Дашковым, чем я и занялся. Фрол Фёдорович, находящийся в благостном расположении духа после нашей недавней совместной «операции», на радостях пригласил меня на ужин. Пообещал всенепременно быть, но только после возвращения из Монако.

Следующими у меня были Пожарские, с которыми я провёл гораздо больше времени и даже успел повиниться перед дедом Мишей за навязывание ему новых родственников.

— Выпороть бы тебя, Лёшка! — вздохнул князь. — Так ведь бесполезно… Кстати, ты заметил, как в твою сторону князь Демидов постоянно зыркает?

— Чувствуется что-то такое, — пожал плечами я. — Когда мы с ним здоровались, ничего такого не было.

— А мне вообще кажется, что Демидов на этом балу появился только ради тебя. Вернее, из-за своей внучки… Ну, ты понял.

— А какая, собственно, разница? Появился и появился.

— Ты, Лёшка, будь с ним всё-таки поаккуратней, Демидовы к неуважительному отношению не привыкли, могут и обиду затаить. А возможностей напакостить, в том числе и роду Романовых, у них ой как много.

— Деда, да я у тебя сама деликатность, — не удержался от ухмылки я.

— А кто давеча в одном ресторане орал, что всех убьет, один останется? — буркнул он.

— Дед Коля наябедничал? — продолжал улыбаться я.

— Не наябедничал, а поделился за пивом под рыбку, особо отметив при этом, что ты Фролу Дашкову, дураку старому, глупости совершить не дал.

— Кто же знал, что там гвардейцы время проводить будут…

— Костя говорит, его сослуживцам командир полка десять суток ареста влепил — пять за низкий уровень боевой подготовки, мол, с какими-то бандитами справиться не смогли, и ещё пять, потому что в лапы полиции умудрились позорно попасть в бессознательном состоянии. Я бы больше дал, так бы просто эти бойцы у меня бы не отделались.

— Деда, вот те крест, я всего одного уронил, остальных отец с дядькой в нервной обстановке с гарантией приложили!

— Да в курсе я… — И без перехода: — Как вообще настроение?

Я прекрасно понял, что именно он имел в виду.

— Держусь, но иногда накатывает в самый неподходящий момент…

— Терпи, Лёшка, дальше будет легче. А теперь марш к гостям, мы после твоей поездки в Монако вдоволь наговоримся.

Следующими у меня были братья Орловы, за ними Голицыны, а после просмотра выступления специально приглашенной звезды Алексии, исполнившей один из своих популярных романсов, я задержался в компании Шереметьевых, одновременно наблюдая за тем, как малый свет собирается в одну большую компанию. Обсудив с князем и наследником последние ничего не значащие новости, уже приготовился двигаться дальше, как старший Шереметьев обратился ко мне с просьбой:

— Алексей, нам нужна твоя помощь. Дело в том, что мы решили совместить отдых Анны с творческим заданием. То есть осветить вашу поездку в отечественной прессе — наши домохозяйки и сочувствующие им очень любят светские репортажи подобного рода с разными подробностями красивой жизни. Говорю сразу, государь возражать не стал, но отправил меня с этим вопросом напрямую к тебе.

— Что конкретно от меня надо, Андрей Кириллович?

— Текст заметок Анна способна написать самостоятельно, а мы уж тут внесём необходимую редактуру для печати, а вот качественные снимки… Ей бы хорошего фотографа на месте найти, иногда оператора… И проследить, чтобы Аннушка не сильно увлекалась.

— Решим, Андрей Кириллович, — кивнул я. — Не думаю, что с этим могут возникнуть хоть какие-то проблемы.

— Спасибо, Алексей, — поблагодарили меня Шереметьевы.

Следующим на очереди у меня был Нарышкин, который наш с ним разговор начал с претензий:

— Что ж ты сразу не сказал, что Панцулаи родственники Пожарских? — улыбнулся командир отдельного корпуса жандармов. — И Михаил Николаевич молчал, ничего не говорил.

По лицу многоопытного генерала невозможно было понять, шутит он или раскусил интригу, придуманную моим отцом.

— Мы не хотели афишировать наше родство, Петр Александрович…

— Ничего страшного, — отмахнулся он, — я бы, пожалуй, на вашем месте поступил точно так же. — И без перехода: — За внуком моим присмотришь на чужбине?

— Конечно, Петр Александрович, — уже привычно кивнул я. — Не переживайте, все будет хорошо. А сейчас прошу меня извинить, вынужден вас покинуть.

Решив, что Юсуповым будет достаточно того внимания, которое мы с сёстрами оказали им при «проходке», подошел к компании молодёжи и тут же был отведён в сторону братьями Геловани. Николай с Александром Романовы с хитрыми улыбками увязались за нами.