Камень. Книга вторая (СИ)

– А чо за костюмы? – хмыкнул патрульный.

– Полицейская группа захвата. – ухмыльнулся мой воспитатель и выпятил грудь. – Вот те крест! – он перекрестился.

– Ты чего меня лечишь? Группа захвата… – полицейский крайне скептически отнёсся к словам Прохора. – Хэллоуин только в конце месяца будет, каждый год эту бесовщину по всей Москве гоняем! Так куда направляемся, спецназеры?

– А никому не скажете, дяденьки полицейские? Это большой-большой секрет! – продолжал развлекаться Прохор.

– Зуб даю! – полицейскому, видимо, тоже было скучно на дежурстве, и он, поддерживая игру, с характерным звуком зацепил зуб ногтём.

– Юсуповых бить идём. – заговорщицким тоном «признался» мой воспитатель.

– Вон оно чо… – разочаровано протянул тот. – Дело, конечно, хорошее, но насквозь противоправное. – сделал вывод полицейский. – Давайте-ка шагайте вот туда, господа спецназеры. Ручонки на стену, ножки врозь.

– Служивый, – хмыкнул Прохор, – не мешай честным людям развлекаться! Езжай потихоньку гопников гонять. – вокруг полицейской машины заплясали огоньки, с каждой секундой становясь всё крупнее и ярче.

– Гони, твою мать! – заорал полицейский своему напарнику, машина взвизгнула покрышками и понеслась вперёд, пока, наконец, свернув в сторону набережной.

– Вояки… – презрительно бросил мой воспитатель им вслед.

– Второй, что случилось? – услышал я в ухе голос Пафнутьева. – Почему полиция вызывает подмогу? В рацию орут, что им воевода угрожал. Еще орут, что готовится нападение на Юсуповых.

Первым был я, Вторым – Прохор, Третьим, соответственно, Виталий Борисович, у которого в машине стоял навороченный сканер.

– Арестовать нас хотели за непотребный вид, Третий. Костюмы им наши, видите ли, не понравились. Пусть приезжают к Юсуповым. Нашему плану это только поможет, лишний резонанс точно не помешает. Конец связи.

Я подумал над словами Прохора, и согласился с ними – лишний резонанс нам только на пользу.

Наконец, впереди показался особняк Юсуповых, и я перешёл на темп.

– Второй, машина на той стороне дороги – два человека, будка охраны – четыре человека, на территории шарятся ещё трое. – начал перечислять я Прохору. – Остаёшься около ворот, я пошёл.

– Удачи!

Литые ворота с гербами Юсуповых снёс с одного удара и рванул через небольшую поляну с дорожками и неработающим фонтаном прямо к главному дому.

– Первый, твою мать, это не по плану! – услышал я голос Прохора.

Отвечать не стал – ко мне приближались трое, судя по всему, именно тот патруль, о котором меня предупреждал Пафнутьев. Рванул навстречу – для моего основного плана было необходимо, чтобы все Юсуповы гарантированно проснулись, лишние жертвы мне были не к чему.

Воздушная петля проходит рядом, на маленькие торнадо наплевать, воздушная стена не становится препятствием, – и вот она моя главная стихия – непосредственный контакт! Предполагаемый воевода, побоявшийся продемонстрировать всю свою силу на территории особняка, делает знак двум своим подчинённым, и они бросаются на меня. Два удара в головы в четверть силы валят их на пожухлую травку.

– Передашь князю, что если он не извинится, я приду завтра.

– Сдохни, тварь! – воевода прыгает ко мне и начинает бить, целясь в голову.

А я стою, опустив руки с сжатыми кулаками, и пытаюсь разозлиться.

Где-то на территории только сейчас взвыла сирена, окна в главном доме Юсуповых постепенно начинают загораться, времени с момента моего вторжения прошло не больше минуты.

Вызываю образ Михаила Куракина с пивной кружкой для создания у себя нужного эмоционального состояния, но мне становится только смешно – он когда пьяный, такой нелепый. Да и этот бланш под глазом… Образ Инги Юсуповой вызывает жалость – бедная влюблённая девочка… Образы трёх офицеров-измайловцев, Харитонова, Паршина и Ильина – отвращение, смешанное с презрением. Те два воеводы, напавшие на меня… Их заставили… Пусть земля им будет пухом! И тут моё подсознание нащупало нужное– из памяти всплыли фотографии той бойни, которую устроили Гагарины в Мытищах. Перед глазами опять встали трупы женщин, детей и стариков, вповалку, друг на друге, в разных позах… Перерезанные горла, неестественно вывернутые конечности, вспоротые животы, и везде кровь, кровь, кровь… Обида, жалость, отвращение, несправедливость, гнев – все эти чувства перемешались в адскую смесь, вставшую комом в горле. Я повернулся к дому Юсуповых, отмахнувшись от надоедливого воеводы, и заорал:

– А-а-а-а-а-а!

Сколько я так простоял, не помню, но в чувство меня привёл орущий голос Прохора:

– Первый, блядь, прекращай! Ты их там всех убьёшь! Меня даже здесь достало! Ещё и полиция прикатила.

– Возвращаюсь. – ответил я, даже сквозь шлем слыша истошные женские визги и мужские крики со стороны главного дома.

«Значит не всех убил…» – попытался я себя успокоить.

Прохор ждал меня у вывороченных ворот, а из-за кирпичной стены были видны всполохи полицейских «люстр».

– С теми двумя в машине я разобрался, с охраной на входе тоже. – отчитался он. – Смотри. – он выглянул за стену, а я последовал его примеру.