Камень, ножницы, бумага

Я сбавляю скорость и едва ползу по заснеженной грунтовке, которая ведет от однополосной дороги в долину. Мы проезжаем мимо крытого соломой крошечного коттеджа справа — единственного, кроме церкви, здания на многие мили вокруг, — затем пересекаем небольшой мост и сразу же сталкиваемся со стадом овец. Жутковато освещенные нашими фарами, они сбиваются в кучу и преграждают нам путь. Я осторожно давлю на газ и пытаюсь распугать их автомобильным гудком, но они не двигаются. С глазами, светящимися в темноте, животные выглядят немного сверхъестественно. Затем я слышу рычание на заднем сиденье машины.

Боб — наш гигантский черный лабрадор — большую часть пути вел себя тихо. В его возрасте ему больше всего нравится спать и есть, но он боится овец. И перьев. Меня тоже пугают разные глупости — впрочем, я имею на это право. Рычание Боба никак не действует на стадо. Адам без предупреждения открывает дверцу машины, и внутрь сразу же врывается шквал снега, обдавая нас со всех сторон. Я смотрю, как он вылезает, прикрывая лицо, затем прогоняет животных, чтобы открыть ворота, которые они загораживали. Не представляю, как Адам разглядел это в темноте.

Он забирается обратно в машину, не говоря ни слова, и я не спеша проделываю оставшуюся часть пути. Дорога проходит в опасной близости от края озера, и становится ясно, почему это место называется Блэкуотер. Подъезжая к старой белой часовне, я начинаю чувствовать себя лучше. Это было утомительное путешествие, но мы справились, и я убеждаю себя, что все будет хорошо, как только мы окажемся внутри.[2]

Выход наружу в пургу — это шок для нервной системы. Я закутываюсь в пальто, вот только ледяной ветер все еще выбивает воздух из легких, а снег летит прямо в лицо. Я выпускаю Боба из багажного отсека, и мы втроем плетемся по сугробам к большим деревянным дверям в готическом стиле. Перестроенная часовня поначалу представлялась романтичной. Необычной и даже забавной. Теперь же, когда мы рядом, все немного напоминает премьеру нашего собственного фильма ужасов.

Двери часовни заперты.

— Владельцы упоминали что-нибудь о ящике для ключей? — интересуется Адам.

— Нет, они просто сказали, что будет открыто, — отвечаю я.

Я смотрю на внушительное светлое здание, прикрывая глаза от безжалостной снежной крупы, внимательно разглядывая белокаменные стены, колокольню и витражные окна. Боб опять принимается рычать, что для него не характерно, но, возможно, вдалеке снова появились овцы или другие животные. Что-то, чего мы с мужем просто не видим.

— Может быть, сзади есть еще одна дверь? — предполагает Адам.

— Надеюсь, ты прав. Машина уже занесена так, что, вероятно, ее придется откапывать.

Мы тащимся в обход часовни, Боб бежит впереди, натягивая поводок, будто выслеживает кого-то. Мы не находим ничего, только бесконечные витражи. И несмотря на то, что стены освещены наружными фонарями — теми, которые мы увидели издалека, — внутри здания кромешная тьма. Мы продолжаем двигаться, наклонив головы, в попытке защититься от жуткой непогоды и делаем полный круг.

— Что теперь? — спрашиваю я.

Но Адам не отвечает.

Я поднимаю взгляд, прикрывая лицо от снега, и вижу, что он смотрит на фасад часовни. Огромные деревянные двери теперь широко распахнуты.

Адам

Если бы у каждой истории был счастливый конец, у нас не было бы причин начинать все сначала. Жизнь априори состоит из выбора и обучения тому, как собрать себя воедино, когда ты распадаешься на части. Чем мы все и занимаемся. Даже люди, которые притворяются, что это не так. То, что я не могу увидеть лицо своей жены, не означает, что я не знаю ее.

— Двери ведь были закрыты пару минут назад, верно? — спрашиваю я, но Амелия не отвечает.

Мы стоим бок о бок перед часовней, оба дрожим, вокруг метель. Даже Боб выглядит грустным — а он вообще-то всегда счастлив. Это было долгое и утомительное путешествие, усугубляемое постоянным барабанным боем головной боли в основании черепа. Прошлой ночью я выпил больше, чем следовало, с тем, с кем не должен был. Уже в который раз. В защиту алкоголя скажу, что я совершал подобные же глупости, будучи совершенно трезвым.

— Давай не будем делать поспешных выводов, — наконец произносит моя жена, но мне кажется, что мы оба уже сделали несколько таковых.

— Двери не открываются сами по себе…

— Может быть, экономка услышала, как мы стучали? — перебивает она.

— Экономка? Напомни, на каком сайте ты бронировала это место?

— Это было не на сайте. Я выиграла выходные в рождественской лотерее для персонала.

Я не отвечаю несколько секунд, но молчание способно растягивать время так, что оно начинает казаться бесконечным. К тому же мое лицо сейчас жутко замерзло, и я не уверен, что могу пошевелить губами. Оказывается — могу.

— Просто чтобы я до конца понял… Ты выиграла в лотерее для персонала «Приюта для собак Баттерси» возможность провести выходные в старой шотландской церкви?

— Это часовня, но да. Что в этом плохого? Каждый год у нас проводится розыгрыш призов. Люди предоставляют подарки, я выиграла что-то хорошее для разнообразия.